Пьер внимательно изучал кончики своих пальцев:
— Да, я намереваюсь просить руки мадемуазель, если она согласится…
— Что?! — Дело и вправду было серьезное. — Ты говорил со своим отцом или с моим?
— Нет, мсье.
— Увы! — Одним этим словом он описал все будущие препятствия.
— Я знаю, — кивнул Пьер. — И все же, как бы долго ни пришлось ждать…
Он не окончил фразу.
— Заметь себе, — сказал Блез, — я не позволю шутить со своей сестрой.
— Шутить?! Клянусь всеми святыми…
— Да, но разве не было у тебя доброй дюжины девиц, а то и больше?
Пьер был смущен и озадачен:
— У меня были интрижки, счастливые случаи — все, что угодно. Но это… — он глубоко вздохнул, — это любовь. Если вы когда-нибудь любили, то понимаете разницу. Шутить! Мсье, честь вашей сестры я ношу на острие своей шпаги. Если бы вы не являлись её братом…
Да, Пьер был влюблен без ума. Никто не смог бы усомниться в серьезности его чувств. Блез поймал себя на том, что снова думает об Анне Руссель. Он завидовал Пьеру. Какие бы трудности ни стояли перед юношей, существовала хотя бы слабая надежда их преодолеть.
— Я прошу прощения, — сказал он.
Пьер наклонился к нему:
— Главное — согласны ли вы, мсье?
— Что может значить мое согласие? Ты же слышал, что отец сказал мне в Лальере.
— Неважно. Вы согласны? Вы обещаете меня поддержать?
— Бедняга…
Растроганный и приятно удивленный, Блез протянул руку через стол и сжал запястье Пьера.
— Конечно, я сделаю все, что смогу.
Юноша помолчал с минуту, а потом выпалил:
— Я так благодарен вам… Сказать не могу, как я благодарен!
Блез покачал головой. Он ничего не сделал, чтобы заслужить такую благодарность.
Пьер, однако, настаивал:
— Это же все решает. Разве вы не понимаете? Если мы благополучно завершим нынешнее дело, вы окажетесь в чести у короля. Вы станете единственным мужчиной в вашей семье, чье слово будет иметь значение. Вы поговорите с королем о нас — и он все устроит.
— Это возможно…
— Черт возьми, это несомненно!
Уверенность Пьера воспарила к небесам.
— Надеюсь, что так, — кивнул Блез. Одурманенный усталостью, он напрасно пытался подавить зевоту.
— Пьер, дружище, у нас есть четыре часа для сна… — И, взглянув на подозрительного вида постель, добавил: — Если удастся заснуть… Ну, во всем есть своя хорошая сторона. Я уверен, что встанем мы вовремя.
Глава 32
В два часа ночи, оставив Пьера, который должен был привести коней в переулок неподалеку от «Серебряного льва», Блез ощупью пробрался через полутемный городишко к гостинице, где остановились Руссели. Ее двор выходил на небольшую площадь, окруженную домами; на площади был общественный колодец и росло несколько лип.
Притаившись за деревом, Блез нес свое дежурство — с течением времени дело это наводило все большую тоску, хотя вначале он был даже доволен, что снова находится под открытым небом, а не лежит в кишащей насекомыми постели в «Золотом экю».
За исключением тусклого фонаря, обозначающего вход в гостиничный двор, ни в окнах гостиницы, ни в соседних домах не светилось ни огонька. Над головой нависло темное беззвездное небо. Как и предсказывал покойный де Монжу, хорошая погода последних дней, видимо, кончилась. Это, отметил про себя Блез, неблагоприятно скажется на дорогах, которые во время дождей превращаются в настоящую трясину…
Бессвязно думая то об одном, то о другом, он стоял, прислонившись к дереву, и время тоже стояло неподвижно. Спустя целую вечность заспанный ночной сторож, проходя мимо гостиницы, выкрикнул три часа. Прошла ещё одна вечность. По всей вероятности, придется ждать до рассвета, который в это время года наступает в пять часов. Потом, когда станет светло, нужно будет отойти подальше от гостиницы.
Возможно, это вообще напрасное ожидание. Возможно, Руссели, несмотря на усталость лошадей, покинули Нантюа и сейчас давно уже в пути…
Вдруг в одном из окон гостиницы затрепетал огонек, потом во втором. Он напряженно следил, как за окнами комнат верхнего этажа двигаются едва заметные фигуры. Поднялся негромкий шум, какой создает группа людей, собирающихся в дорогу. Звуки доносились сначала из кухни и наконец со двора, куда выводили лошадей.
Блез натянул на голову капюшон и отодвинулся за ствол липы. Его, закутанного в плащ, да ещё в полной темноте, никак нельзя было рассмотреть от гостиницы, но он не хотел рисковать.
Время ползло…
Наконец, после долгого ожидания, ворота открылись и выехала вся группа Русселя. Блеза ободрило отсутствие каких-либо признаков спешки или скрытности, которых следовало бы ожидать, если брат заметил его вчера. Более того, всадникам освещали путь двое конюхов.
В неровном свете факелов Блез различил прямую фигуру и бородатое лицо Ги, головной убор Анны, простую купеческую одежду сэра Джона Русселя. Он рассудил, что широкоплечий всадник, ехавший позади, был немец, Локингэм, а второй — Шато, секретарь Андриена де Круа. С ними было четверо конных слуг — всего девять путников.
Дальнейшее, однако, смутило и озадачило его. Они стали прощаться друг с другом! Сэр Джон Руссель наклонился в седле, чтобы обнять Анну, Ги поклонился ей, мужчины пожелали друг другу всего доброго. И прежде, чем Блез успел сообразить, что означает этот новый поворот событий, Ги и сэр Джон, окончательно распрощавшись с остальными, повернули направо от гостиницы и двинулись по улице, которая вела к южной дороге. Минутой позже семеро остальных повернули в противоположную сторону — на Бург-ан-Брес.
Блез стоял в полной растерянности. Ни он, ни маркиз де Воль не предусмотрели такого осложнения. Однако он быстро понял, как следует поступить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162