Пораженный столь суровым и комичным волнением шута, Генрих поначалу на минуту задумался, потом знаком подозвал к себе шотландца.– Шевалье Кричтон, – сказал он ему, – я поручаю вам этот молитвенник. Потом я спрошу его у вас. Но будьте уверены, как и вы, господа, – прибавил он, обращаясь к своей свите, – что наши подозрения относительно нашего брата Анжу совершенно рассеяны герцогом Неверским. Я беру назад мое обвинение и прошу вас забыть о нем.Ропот удивления и недовольства послышался среди придворных.– Ваше величество! – вскричал Кричтон, не способный более сдерживать свое негодование. – Позвольте мне вызвать герцога Неверского и вырвать у него признание в измене.– Это бесполезно, мой милый. Он совершенно оправдался передо мной.– Вы обмануты этим хитрым итальянцем, государь! – вскричал с горячностью шотландец. – Он негодяй и изменник.– Герцога здесь нет, мессир, – заметил Генрих, желая положить конец этому разговору.– Когда он вернется, я брошу ему в лицо эти слова.– Это мой долг! – вскричал Жуаез. – Вы довольно уже отличились. Пора и моей шпаге выйти из ножен.– Я дал обет защищать его величество от всех изменников, – сказал Сен-Люк. – Я настаиваю на своем праве вызвать герцога.– Это право принадлежит тому, кто первый встретит этого негодяя, – вскричал д'Эпернон, вонзив шпоры в бока своей лошади.– Согласен! – вскричал Жуаез, следуя его примеру. – Мы увидим, кто кого опередит.– Стойте! – сказал Генрих повелительным тоном. – Пусть никто из вас не трогается с места, если не хочет навлечь на себя наш гнев.– Боже мой! – вскричал, кипя гневом, Жуаез. – Ваше величество милостивее к изменникам, чем к своим верным слугам.– Подождите, дитя мое, – сказал Генрих с улыбкой. – Ваша преданность не будет забыта. Но пока мы запрещаем даже намекать на это дело. После банкета мы соберем совет, на котором будут присутствовать: ты, Сен-Люк, д'Эпернон, Кричтон и, мы надеемся, наш брат, король Наваррский. До тех пор смотрите за собой и обращайте внимание на ваши слова и поступки. Шевалье Кричтон, прошу вас на одно слово.– Клянусь моим отцом-евангелистом, – заметил Сен-Люк, – я ничего не понимаю.– И я тоже, – сказал д'Эпернон. – Генрих точно околдован. Он и хочет, и не хочет. Очевидно, он подозревает Невера, но не хочет обнаруживать своих подозрений.– У него, без сомнения, есть причины быть осторожным, – заметил Жуаез. – Держу пари, что этот итальянец изменил своей партии и купил милость Генриха головами своих сообщников. Однако, я думаю, что вместо мирного состязания в ловкости при свете факелов у нас будет кровавая схватка на шпагах и алебардах. Тем лучше. Пусть погибнут Медичи и вся их шайка итальянских отравителей, попов и сводников. Если мы освободим Генриха от этого ярма, он, конечно, станет настоящим королем.– А ты? – спросил, смеясь, д'Эпернон.– Герцогом, может быть, – отвечал Жуаез. – А пока посмотрим на поединок двух опытных бойцов. Я надеюсь, что рога быка отомстят этой проклятой собаке за рану моей лошади.– Нет, собака победит, держу пари на тысячу пистолей! – вскричал Сен-Люк.– Принимаю это пари, – поспешно отвечал Жуаез.– Взглянем прежде, в каком состоянии бульдог, – заметил д'Эпернон. – Он был, кажется, тяжело ранен одним из солдат.– Это не помешает ему драться, – сказал Сен-Люк. – Эти собаки самые храбрые животные на свете, они дерутся до последнего издыхания.С этими словами все трое направились к англичанину, у ног которого лежал Друид.– Что думаете вы обо всем этом, Росни? – спросил Генрих Наваррский своего советника.– Тут затевается какое-то вероломство, государь, – отвечал, нахмурив брови, барон, – Валуа или злодей, или дурак, а может быть, и то и другое.– Ясно, что собирается буря, – заметил Бурбон, – но она пройдет над нашими головами, не причинив нам вреда. Может быть, она облегчит наше бегство.– Да, это возможно, – сказал Росни.В это время Генрих III беседовал с Кричтоном.– Берегите этот молитвенник, – говорил он, продолжая свои наставления, – как вы сохранили бы письмо той, которую любите, как вы хранили бы прядь ее волос или очаровательный амулет. Мы скоро, может быть, спросим его у вас.– Я буду беречь его, как честь той, которую я люблю, государь, – отвечал гордо Кричтон. – Его отнимут у меня только вместе с жизнью.– Когда кончится бой быка с бульдогом, – продолжал Генрих, – выходите тайно из Лувра и ступайте в отель Невер. Вот наша печать. Вы покажете ее первому попавшемуся офицеру нашей гвардии, и вам будет придано столько солдат, сколько вам покажется нужным. Арестуйте принца Винченцо…– Государь!– Не прерывайте меня. Арестуйте его и велите перенести на носилках во дворец. Я дам распоряжение страже о том, что с ним делать. Исполнив наше поручение, приходите к нам на банкет.– Государь, – сказал Кричтон, бросая на короля пылающий взгляд, – я буду повиноваться вам, что бы вы мне ни приказали. Но я хотел бы посоветовать вам принять совершенно противоположные меры. Мне нетрудно угадать ваши намерения, они недостойны внука Франциска I и сына Генриха II. Сорвите маску с изменников, и пусть они погибнут смертью, которую заслужили. Разрубите шпагой сети, которыми они вас хотят опутать. Но не прибегайте к этой вероломной политике, к измене против измены, где тот, кто выигрывает – теряет, или вы обнаружите, но будет уже поздно, что вы далеко не так посвящены в ее тайны, не настолько освоились с ее хитростями и уловками, как коварная королева, против которой вам придется бороться.– Мы увидим, – отвечал с горечью Генрих. – Но теперь я требую от вас послушания, а не советов.– Quidguid delirant reges… – крикнул Шико, незаметно проскользнувший к королю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132