Я убил бы его, даже если бы он подставил моим ударам обнаженную грудь.Истощенный волнением и болью от раны, принц остановился и бессильно упал в кресло.– Altezza! – сказал, подходя к нему, Андреини.– Назад! – вскричал Гонзаго, обнажая шпагу и направляя ее острие в грудь слуги. – Назад! Дай мне умереть… не отомщенному…– Нет, отомщенному, – сказал тихо Андреини.– А! Так ты отомстишь за меня! – вскричал Винченцо, вскакивая на ноги.– Разве я когда-нибудь покидал вашу светлость? – спросил Андреини тоном упрека.– Моя рука до сих пор мне не изменяла, – отвечал с горечью Гонзаго. – Могу ли я надеяться, что ты сделаешь для меня более, чем я мог сделать сам? Но если моя честь тебе дорога, если ты хочешь заслужить мою дружбу, если ты хочешь быть для меня более чем братом, ты не допустишь, чтобы мой победитель жил и хвастался своей победой.– Клянусь Святым Лонгино! Он умрет до полуночи, – отвечал Андреини. – Ваша светлость уже имеет в руках средство для мести. Джелозо в соседней комнате.– Как? – вскричал Гонзаго. – Она здесь, и ты до сих пор скрывал это от меня, изменник! Тебе стоило только сказать это, чтобы уменьшить боль от моей раны, чтобы успокоить горячку моего мозга… Веди ее сюда… Веди!– Она спит, монсеньор, – сказал слуга, и странная улыбка осветила его желтое лицо. – Она спит, подавленная усталостью и страхом.– Андреини, – сказал сурово принц, – в этом черном намеке я узнаю дурного советника, против которого предостерегал меня отец… Это было бы возмутительно!– Монсеньор!– Все равно. Кто в ее комнате?– Изинтио.– Пусть он выйдет, и принеси мне бокал кипрского. Пока Андреини выходил, чтобы исполнить приказ своего господина, Гонзаго, не обращая внимания на слова доктора, быстро ходил взад и вперед по комнате, бросая на дверь пылающие взгляды. Перспектива возмездия и исполнения его черных планов, казалось, придавала ему новые силы. Его шаг стал тверд и ровен, глаза сверкали, бледное лицо покрылось яркой краской. Наконец Андреини вернулся, неся бокал вина. Винченцо поспешно схватил его и поднес к губам.– Ваша светлость, умоляю вас, не пейте этого вина! – вскричал доктор. – Я не отвечаю за вашу жизнь, если вы меня ослушаетесь. Это вино обратит горячку, сжигающую вашу кровь, в неизлечимое безумие. А ты, Андреини, – продолжал он, бросая на слугу угрожающий взгляд, увидев, что принц не слушает его слов, – ответишь герцогу, моему господину, если с принцем случится несчастье.– Я знаю только одного господина, принца Винченцо, signor medico, – высокомерно отвечал Андреини. – Но добровольно подвергнусь какому угодно наказанию от твоего господина, если мое вино не принесет принцу больше пользы, чем все твои вонючие микстуры.– Оставайся здесь, Андреини, – сказал принц, отдавая слуге пустой бокал. – Она одна? – спросил он, понижая голос.– Одна и спит глубоким сном, – отвечал Андреини. – Я взял у нее ее кинжал, – прибавил он, кидая на принца многозначительный взгляд. – Пчела теперь без жала.– Принц! – вскричал доктор, бросаясь на колени перед Винченцо и хватая его за платье. – Я знаю ваши намерения. Я видел это несчастное создание, которое вы хотите обесчестить. Я слышал ее жалобы и стоны, она вас не любит, она любит другого.– Прочь! – крикнул Гонзаго, вырываясь из рук доктора.– Сжальтесь! Не совершайте этого низкого поступка. Эта девушка спит. Питье, которое я дал ей, сильно наркотическое. У нее нет даже сил для защиты, для слез и криков.– И стали тоже, – прибавил с усмешкой Андреини, отталкивая сострадательного медика.– Пресвятая Дева! Сжалься над ней! – вскричал тот, падая на колени.– Жди меня в этой комнате, – сказал принц своему слуге, – и смотри, чтобы этот человек не ушел отсюда.Андреини поклонился, пропустив принца в дверь, обнажил свою шпагу и опустился в кресло, напевая прелестный мадригал божественного Тассо, жившего в те времена в госпитале Святой Анны на Ферраре.– Презренный! – вскричал доктор, глядя на него с отвращением и ужасом. – Не погань стихи славного Тассо, произнося их в такую минуту.– Славный Тассо сам хвалил мой голос, – сказал, смеясь, Андреини. – Я видел его на Ферраре, когда был там с моим господином при дворе герцога Альфонса II. Тогда-то сам поэт выучил меня петь очаровательную песню, которую вы сейчас прервали. Бедняга! Он теперь не поет более любовных куплетов!В эту минуту из соседней комнаты донесся глухой крик. Андреини приложил палец к губам в знак молчания.– Матерь Божья! Защити ее! – вскричал доктор, затыкая уши.В течение нескольких секунд Андреини внимательно прислушивался, не повторится ли крик. Но ничего более не было слышно, и он снова принялся напевать свою песню с прежней беззаботностью.Едва он окончил, как послышался легкий стук в дверь, и голос, по которому можно было узнать Руджиери, спросил позволения войти. Андреини вскочил.– Diavolo! – вскричал он. – Старый астролог здесь! Значит, еще не вышел срок его договора с сатаной, если он избежал костра. Поздравляю вас с избавлением от пытки, – сказал он, отворяя дверь астрологу, – вы счастливо отделались.Руджиери, не обращая внимания на слова слуги, беспокойно окинул взглядом комнату.– Принца Винченцо нет здесь? – вскричал он.– Ты видишь, его постель пуста, – отвечал небрежно Андреини.– Веди меня к нему. Дело идет о жизни и смерти, я должен видеть его немедленно.– Даже если бы дело шло о спасении твоей души от когтей Люцифера, и тогда тебе пришлось бы подождать его возвращения, – сказал, нисколько не волнуясь, Андреини. – На этот счет его светлость дал самые строгие указания.– Неужели ничто не может заставить тебя нарушить их? – спросил умоляющим тоном Руджиери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132