— А! Теперь я вижу всю мудрость твоих поступков, Вама. Я бы не хотел, чтобы сложилось впечатление, будто мы стоим на дороге у человека, стремящегося продвинуться вперед. Прости, если так показалось.
— Прощаю.
— Твои соседи по-настоящему любят тебя — с запахами и всем прочим. Когда достигнешь более высокого положения, вспомни о нас.
— Естественно.
— Такой прогресс, должно быть, дорого стоит.
— Весьма.
— Достопочтенный Вама, мы станем находить в атмосфере этой удовольствие — со всеми ее пикантными предзнаменованиями.
— Я живу лишь вторично добрый Кабада, но уже чувствую на себе перст судьбы.
— Да, я тоже его чувствую. Поистине, меняются ветры времени, и несут они человечеству много чудесного. Да хранят тебя боги.
— Тебя тоже. Но не забудь и благословения Просветленного, которого приютил мой троюродный брат Васу в своей пурпурной роще.
— Как могу я? Махасаматман тоже был богом. Как говорят, Вишну.
— Лгут. Он был Буддой.
— Добавь тогда и его благословение.
— Хорошо. Всего тебе доброго, Кабада.
— И тебе, достойнейший.
Яма и Кали вернулись из свадебного путешествия на Небеса. Прибыв вместе с Вишну на спине птицы по имени Гаруда, не теряя ни минуты, все втроем проследовали они сразу же в Павильон Брахмы. В Саду Наслаждений встречали их Шива и Ганеша.
— Послушайте, Смерть и Разрушение, — обратился к ним Ганеша, — Брахма мертв, и никто, кроме нас пятерых, об этом не знает.
— Как это произошло? — спросил Яма.
— Вроде бы его отравили.
— А что, вскрытия не было?
— Нет.
— Тогда я займусь этим.
— Хорошо. Но сейчас намного важнее другое.
— Что же?
— Имя его преемника.
— Да. Небеса не могут оставаться без Брахмы.
— Вот-вот… Кали, скажи мне, как ты относишься к тому, чтобы стать Брахмой — златоседлым и среброшпорым?
— Я не готова…
— Тогда начинай об этом думать, да поживее. Ты кажешься самым подходящим кандидатом.
— А владыка Агни?
— Его рейтинг заметно ниже. Он, похоже, не такой ярый антиакселерист, как мадам Кали.
— Я понимаю.
— И я…
— Ну, в общем, он замечательный бог, но не из великих.
— Да. А кто мог убить Брахму?
— У меня нет ни малейшей идеи. А у тебя?
— Пока нет.
— Но ты же отыщешь его, Владыка Яма?
— Ну да, приняв свой Облик.
— Вы, наверное, хотите посовещаться.
— Хотим.
— Тогда мы сейчас оставим вас наедине. А через час мы все вместе обедаем в этом самом Павильоне.
— Хорошо.
— Хорошо.
— Пока.
— Пока.
— Пока.
— Леди?
— Да?
— Со сменой тела автоматически свершается и развод, если только не было подписано продление брачного контракта на новый срок.
— Да.
— Брахма должен быть мужчиной.
— Да.
— Откажись от этого.
— Мой Господин…
— Ты колеблешься?
— Все это так неожиданно, Яма…
— И ты хоть на секунду задумываешься, не принять ли это предложение?
— Я должна.
— Кали, ты мучишь меня.
— Я не хотела.
— Я требую, чтобы ты отказалась от этого предложения.
— Я полноправная богиня, а не только твоя жена, Господин Яма.
— Что это значит?
— Я сама решаю, что мне делать.
— Если ты согласишься, Кали, то между нами все кончится.
— По всей видимости…
— Почему, во имя риши, они так ополчились на акселеризм? Он же не более чем буря в стакане воды.
— Должно быть, они ощущают потребность быть против чего-либо.
— А почему ты собираешься встать во главе этого?
— Не знаю.
— Может быть, моя дорогая, у тебя есть особые причины быть антиакселеристкой?
— Я не знаю.
— По божественным меркам я молод, но много раз слышал о том, что герой, с которым прошла ты по этому миру в его ранние дни, — Калкин — был не кто иной, как все тот же Сэм. Если у тебя были причины ненавидеть своего давнишнего Господина, а им взаправду был Сэм, тогда я понимаю, почему они вербуют тебя против движения, им начатого. Правда ли это?
— Может статься.
— Тогда, если ты любишь меня, — а ты мне и жена, и возлюбленная, — пусть другой будет Брахмой.
— Яма…
— Они дали на решение час.
— Я успею принять его.
— Какое же?
— Мне очень жаль, Яма…
Не дожидаясь обеда, покинул Яма Сад Наслаждений. Хотя подобное поведение и казалось злостным нарушением этикета. Яма считался среди всех богов самым недисциплинированным и прекрасно об этом знал, как и о причинах терпимости всех остальных в этом вопросе. Так что ушел он из Сада и отправился туда, где кончаются Небеса.
Весь этот день и следующую ночь провел он у Миросхода, и никто не докучал ему там. Он побывал во всех пяти комнатах Павильона Молчания. Ни с кем не делился он своими мыслями, не будем гадать о них и мы. Утром он вернулся в Небесный Град.
И узнал о смерти Шивы.
Трезубец оного прожег очередную дыру в небосводе, но голова его хозяина была проломлена каким-то тупым предметом, обнаружить который пока не удалось.
Яма отправился к своему другу Кубере.
— Ганеша, Вишну и новый Брахма уже обратились к Агни с предложением занять место Разрушителя, — сказал ему Кубера. — Думаю, он согласится.
— Для Агни — превосходно, — сказал Яма. — А кто убил Бога?
— Я много думал об этом, — отвечал Кубера, — и пришел к выводу, что в случае с Брахмой это должен быть кто-то достаточно к нему близкий, ведь Брахма принял от него отравленное питье или закуску; ну а в случае с Шивой — кто-то достаточно знакомый, чтобы застать его врасплох. Дальше этого я в своих рассуждениях не продвинулся.
— Один и тот же?
— Готов побиться об заклад.
— Может ли это быть частью заговора акселеристов?
— В это трудно поверить. Симпатизирующие акселеризму не организованы. Ведь он совсем недавно вернулся на Небеса. Заговор? Может быть. Но более вероятно, что все это дело рук одиночки, действующего на свой страх и риск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97