- Отвратительно себя чувствую, - сказал я и закурил, так как с кофе
было уже покончено.
- Понимаю, - сказала она, - успокойся.
- Я ничего не могу с собой поделать. Приходится уезжать отсюда и
оставлять тебя здесь. И от этого все кажется мерзким.
- Возможно, это продлится всего лишь пару недель. Ты сам об этом
как-то говорил. А затем ты вернешься.
- Надеюсь, что так и будет, - кивнул я, - если не потребуется больше
времени. До сих пор я не знаю, где буду.
- Кто это, Корт Миштиго?
- Актер с Веги, журналист. Важная персона. Хочет написать о том, что
осталось на Земле. Поэтому-то я и должен показать ему ее. Я! Лично! Черт
возьми!
- А разве можно жаловаться на перегрузку в работе, беря
десятимесячный отпуск и плавая праздно из одной местности в другую?
- Да, я имею право жаловаться - и буду! Предполагалось, что эта моя
должность будет синекурой.
- Почему?
- Главным образом, потому, что я сам все подобным образом обставил.
Двадцать лет я тяжело трудился над тем, чтобы музеи, памятники и Архив
были такими, какими являются теперь. Десять лет назад я все устроил так,
что мой персонал сам по себе может справиться с чем угодно. Мне же
остается только время от времени возвращаться, чтобы подписывать бумаги, в
промежутках занимаясь тем, что мне самому заблагорассудится. Теперь этот
подхалимский жест - заставить самого управляющего сопровождать писаку с
Веги, хотя это мог бы с успехом сделать кто угодно из персонала! Ведь
обитатели Веги вовсе не боги!
- Ну-ка, погоди минутку, пожалуйста, - перебила она меня. - Что за
двадцать лет?
Я почувствовал, что тону.
- Тебе же нет и тридцати лет, - продолжала она.
Я почувствовал, что опустился еще глубже. Я немного выждал, затем
стал подниматься наверх.
- Э-э... Есть кое-что, о чем я никогда прежде не говорил тебе... Сам
не знаю, почему... А сколько тебе лет, Кассандра?
- Двадцать.
- Хо-хо. Что ж... я почти в четыре раза старше тебя.
- Не понимаю?
- Я и сам не понимаю... так же, как и врачи. Я как будто остановился
где-то в возрасте от двадцати до тридцати лет и таким остаюсь до сих пор.
Мне кажется, что это нечто вроде... какой-то только мне свойственной
мутации. Да разве все это имеет какое-нибудь значение?
- Не знаю... А впрочем, да.
- Но тебя же не волнует ни то, что я хромаю, ни моя избыточная
волосатость, ни даже мое лицо. Почему же тебя беспокоит мой возраст? Я
молод во всех отношениях!
- Это далеко не одно и тоже по сравнению со всем остальным, - сказала
она не допускающим возражения тоном. - А что, если ты никогда не
состаришься?
Я закусил губу.
- Обязательно состарюсь! Рано или поздно, но это все же произойдет!
- Но если это будет поздно? Я ведь люблю тебя, и я не хочу
состариться раньше!
- Ты проживешь сто - сто пятьдесят лет. Пройдешь специальный курс
омоложения. Это от тебя никуда не уйдет.
- Но все равно я не буду такой молодой, как ты!
- И вовсе я не молодой. Я родился стариком.
Но это не подействовало. Она расплакалась.
- До этого момента еще долгие и долгие годы, - старался утешить ее я,
- кто знает, что может случиться за эти годы?
От этих слов она расплакалась еще больше.
Я всегда был импульсивным. Голова у меня работает, как правило,
весьма неплохо, но мне всегда кажется, что я сначала действую, а потом все
обдумываю, что сказать. Вот и на этот раз я испортил всю основу для
дальнейшего разговора.
Именно это еще одна из причин, почему я выбрал компетентный персонал,
обзавелся хорошей радиосвязью и стараюсь большую часть времени проводить
на воле. Хотя и есть, конечно, некоторые обязанности, которые нельзя
никому перепоручить. Поэтому я сказал:
- Смотри. В какой-то степени радиация коснулась и тебя тоже. Целых
сорок лет я не мог понять, что я вовсе не сорокалетний. Возможно, нечто
подобное произойдет и с тобой.
- Тебе что, известны другие случаи, подобные твоему?
- Ну...
- Неизвестны?
Помню, что тогда мне больше всего хотелось оказаться на борту своего
судна. Не того огромного великолепного корабля, а в своей старой лоханке
под названием "Золотой Идол". Оказаться где-нибудь подальше отсюда, ну,
хотя бы в гавани. Помню, что мне хотелось снова вот так стоять на мостике
и опять увидеть Кассандру во всем ее великолепии. Хотелось начать все еще
раз с самого начала - и либо сказать ей обо всем прямо тогда, либо все это
время, пока я с ней был, даже рта не раскрывать о своем возрасте.
Это была прекрасная мечта, но, черт возьми, медовый месяц уже
заканчивался.
Я молчал, пока она не перестала плакать.
- Так что же? - спросил я в конце концов.
- Все хорошо, не обращай внимания...
Я взял ее за руку и поднес ее пальцы к губам.
- Может быть, это все же неплохая мысль, - сказала она, - что ты
должен уехать на некоторое время.
Холодный бриз снова обдал нас ледяной влагой, заставив съежиться.
Наши руки задрожали. Бриз стряхнул листья с деревьев и они закружились над
нашими головами.
- Не преувеличиваешь ли ты свой возраст? - спросила она. - Ну хоть
чуть-чуть?
Судя по ее тону, с моей стороны сейчас самым умным было согласиться с
ней. Поэтому я ответил:
- Да, - стараясь, чтобы голос мой звучал, как можно более убежденно.
Она улыбнулась мне в ответ, как бы благодаря за это признание. Вот
так мы и сидели, держась за руки и наблюдая за тем, как рассветает. Через
некоторое время она начала напевать, почти не открывая рта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9