— Я чувствую это, потому что вы так хотите, или это так и есть? — Она все время оглядывалась вокруг, ища Конструктора.
— Это так и есть, — ответил Рэндер. Отовсюду.
— Спасибо.
Взметнулся белый цвет, и Элина оказалась одетой в узорчатое шелковое платье. Далекий свет стал чуть ярче. Нижний слой облаков окрасился нежно-розовым.
— Что там происходит? — спросила Элина, глядя туда.
— Хочу показать вам восход солнца, — ответил Рэндер, — но я, вероятно, чуточку испорчу его, потому что это мой первый профессиональный солнечный восход для таких обстоятельств.
— Где вы?
— Везде.
— Пожалуйста, примите форму, чтобы я могла видеть вас.
— Хорошо.
— Вашу естественную форму.
Он пожелал оказаться рядом с ней на берегу — и оказался.
Испуганный визгом металла, он оглядел себя. Мир на миг исчез, но тут же стабилизировался. Рэндер рассмеялся, но смех замер, когда он подумал кое о чем.
На нем были доспехи, стоявшие рядом со столиком в "Куропатке и Ланцете" в вечер его встречи с Элиной.
Она потянулась и потрогала его костюм.
— Броня возле нашего стола, — узнала она, пробежав пальцами по пластинам и застежкам. — Я ассоциировала его с вами в тот вечер.
— …и немедленно сунули меня в него, — прокомментировал Рэндер. — Вы волевая женщина.
Броня исчезла. Рэндер был в своем светло-коричневом костюме, со свободно завязанным галстуком цвета свернувшейся крови и с профессиональным выражением лица.
— Смотрите, какой я на самом деле, — он слегка улыбнулся. — Ну, вот и восход. Я хотел использовать все цвета. Следите.
Они сели на зеленую парковую скамейку, появившуюся позади них, и Рэндер указал направление.
Солнце медленно проводило свои утренние эволюции. Впервые в этом частном мире оно выплыло снизу, как божество, отразилось в озере, разбило облака, и ландшафт задымился туманом, поднимающимся от влажного леса.
Пристально, напряженно вглядываясь в поднимающееся светило, Элина долгое время сидела неподвижно и молча. Рэндер чувствовал, что она очарована.
Она смотрела на источник всего света: он отразился в сияющей монете на ее лбу, как капля крови.
Рэндер пояснил:
— Вот солнце, а вот облака, — он хлопнул в ладоши, облака закрыли солнце, и прокатился тихий рокот. — А вот гром, — закончил он.
Пошел дождь, разбивая озеро и щекоча их лица. Он резко стучал по листьям и с мягким звуком капал с ветвей вниз. Он мочил одежду и приглаживал волосы, слепил глаза и превращал землю в грязь.
Вспышка молнии пронзила землю и небо, гром гремел еще и еще.
— А это летняя гроза, — говорил Рэндер. — Вы видите, как дождь воздействует на растительность и на лес.
— Слишком сильно, — сказала она. — Уберите его, пожалуйста.
Дождь тут же прекратился, солнце пробило тучи.
— Мне чертовски хочется покурить, — заявила Элина, — но я оставила сигареты в другом мире.
В ее пальцах тут же появилась уже зажженная сигарета.
— У нее, наверное, слабый вкус, — странным тоном сказал Рэндер, внимательно посмотрел на Элину и добавил:
— Я не давал вам эту сигарету, вы сами взяли ее из моего мозга.
Дым спирально пошел вверх и исчез.
— …А это означает, что я сегодня второй раз недооценил притяжения этого вакуума в вашем мозгу — того места, где должно быть зрение. Вы исключительно быстро ассимилировались с новыми впечатлениями. Вы даже собираетесь продолжить ощупывание их. Будьте осторожны. Сдержите этот импульс.
— Это, как голод, — прошептала она.
— Наверное, нам лучше сейчас закончить сеанс.
Одежда их высохла. Запели птицы.
— Нет, подождите! Прошу вас! Я буду осторожна. Я хочу увидеть многое.
— Будет следующий визит, — мягко сказал Рэндер, — но я полагаю, что кое-что можно устроить и сейчас. Есть что-нибудь, что вы особенно хотели бы увидеть?
— Да. Зиму, снег.
— О'кей. — Конструктор улыбнулся. — Тогда закутайтесь в этот мех…
***
…После ухода пациентки день прошел быстро. Рэндер был в хорошем настроении. Он чувствовал себя опустошенным и вновь наполненным. Он провел первое испытание без страданий и каких-либо последствий. Удовлетворение было сильнее страха. И он с удовольствием вернулся к работе над своей речью.
— …И что есть психический вред? — вопросил он в микрофон и тут же ответил:
— Мы живем радостью и болью. Можем огорчаться, можем бодриться, но хотя радость и боль коренятся в биологии, они обуславливаются обществом. И они имеют цену.
Огромные массы людей, лихорадочно меняющие положение в пространстве, циркулирующие между городами планеты, приходят к необходимости существования полностью нечеловеческого контроля над их передвижениями. С каждым днем этот контроль распространяется на новые и новые области водит наши кары, наши самолеты, интервьюирует нас, диагностирует наши болезни, и я не рискую морально осуждать это вторжение. Этот контроль становится необходимым. В конце концов, он может оказаться целительным.
Однако я хочу указать, что мы часто не знаем наших собственных ценностей. Мы не можем честно сказать, что означает для нас та или иная вещь, пока мы не удалим ее из наших жизненных условий. Если перестанет существовать достаточно ценный предмет, то психическая энергия, связанная с ним, высвобождается. Мы ищем новые ценности, в которые вкладываем эту энергию — сверхъестественные силы, если угодно, или либидо, если неугодно.
И нет такой вещи, исчезнувшей три, четыре, пять десятилетий назад, которая много значила бы сама по себе; и нет новой вещи, появившейся за это время, которая сильно вредила бы тем, кто пользуется ею. Однако, общество придумывает множество вещей, и когда вещи меняются слишком быстро, то результат непредсказуем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42