Они говорили о значении народных мотивов от сати [индийский обычай самосожжения вдовы вместе с телом мужа] до жертвоприношения Брунгильды. Хорошо, основа — костер, — решили они.
"Костер… моя последняя любовь" — хорошо: Эрос и Танатос в финальном очищении пламени.
Когда они высказали свою оценку, в центр зала вышли маленький сутулый мужчина и его похожая на птицу и по-птичьи идущая жена.
— Элоиза и Эбелер, — объявил мужчина.
Вокруг — почтительное молчание.
Высокий мускулистый человек средних лет с блестящим от пота лицом подошел к нему.
— Мой главный кастратор, — сказал Эбелер.
Крупный мужчина улыбнулся и поклонился.
— Ну, давайте, начнем…
Хлопок — и упала тьма.
***
Глубоко закопанные, как мифические черви, силовые линии, нефтепроводы и пневматические трубы тянутся через континент. Пульсирующие, подобно кишечнику, они глотают землю. Они несут масло и электричество, воду и уголь, посылки, тюки и письма. Все эти вещи, идя под землей, извергаются в местах назначения, и машины, работающие в этих местах, принимают их.
Они слепые, и уползают подальше от солнца; они не имеют вкуса и не переваривают землю; они не имеют ни обоняния, ни слуха. Земля — их каменная тюрьма. Они знают только то, к чему прикасаются, и прикосновения — это их постоянная функция.
Такова глубоко закопанная игрушка, подобная червям.
***
…В новой школе Рэндер поговорил со штатным психологом и осмотрел спортивное оборудование. Он также осмотрел квартиры учащихся и был удовлетворен.
Но сейчас, когда он вновь оставил Питера одного в учебном заведении, он чувствовал какое-то недовольство. И сам не знал, почему. Все, казалось, было в полном порядке, как и в первое его посещение. Питер вроде бы был в хорошем настроении. Даже в исключительно хорошем.
Рэндер вернулся к своему кару и выехал на шоссе, похожее на громадное дерево без корней, ветви которого покрывали два континента; он думал, анализировал и удивлялся, что не может найти причину своего недовольства.
Руки его лежали на коленях, ландшафт плыл вокруг него то вверх, то вниз, потому что он ехал по холмам.
Руки снова поднялись к панели.
— Алло?
— Элина, это Рэндер. Я не мог позвонить вам раньше, но слышал, что вы сделали трахеотомию в театре.
— Да. Я сделала доброе дело — я и нож. Откуда вы звоните?
— Из кара. Я только что отвез Питера в школу и теперь возвращаюсь.
— Да? Как он? Как его лодыжка?
— Отлично. Он тут слегка напугал нас на Рождество, но все обошлось.
Расскажите, что случилось в театре, если это вас не смущает.
— Разве врача смущает кровь? — Она тихо засмеялась. — Так вот, было уже поздно, перед последним актом…
Рэндер откинулся, закурил и с улыбкой слушал.
Местность вокруг перешла в гладкую равнину, и кар катился по ней, как кегельный шар, точно по канавке…
***
Под проводами высокого напряжения и над захороненными кабелями человек снова шел рядом с главной ветвью дороги-дерева, шел сквозь заснеженный воздух и радиопередачу.
Мимо неслись кары, и некоторые пассажиры видели его.
Руки он держал в карманах, голову опустил, потому что не смотрел ни на что. Воротник пальто был поднят, и тающий небесный дар — снежные хлопья приклеивались к полям его шляпы.
Он был в галошах. Земля была мокрая и грязная.
Он с трудом тащился — случайный заряд в поле громадного генератора.
***
— …обедаем вечером в "К. и Л."?
— Почему бы и нет? — сказал Рэндер.
— Скажем, в восемь?
— Договорились.
***
…Кары высадили своих пассажиров на платформы в больших машинных ульях. Возле киосков кольцевой линии подземки стояли на стоянках аэротакси. Некоторые из них падают прямо с неба, но большинство движется вдоль дорог…
Но люди шли в выставочный зал пешком.
Здание было восьмиугольное. Крыша напоминала перевернутую супницу.
Восемь нефункциональных треугольников из черного камня украшали снаружи каждый угол.
Крыша представляла собой светофильтр. Сейчас она высосала всю голубизну меркнущего вечера и слабо светилась, белая, белее выпавшего вчера снега. Внутри потолок был безоблачным летним днем, но без солнца.
Люди шли под этим небом среди экспонатов, как темный поток среди скал.
Они двигались волнами и редкими водоворотами. Они клубились, сближались, журчали и бормотали. Иногда оживлялись…
Они ровно выливались из припаркованных машин за голубым горизонтом.
Закончив обход, они возвращались к выходу во внешнюю часть.
Во внешней части была выставка, организованная НАСА. Она работала две недели по двадцать четыре часа в сутки и привлекала посетителей со всего мира.
Это была выставка достижений Человека в Космосе.
Руководителем выставки был двухзвездный генерал со штатом из дюжины полковников, многих майоров, капитанов и бесчисленных лейтенантов.
Генерала никто даже не видел, кроме полковников и работников "Выставки, Инкорпорейтед". Компании "Выставки, Инкорпорейтед" принадлежал выставочный зал рядом с космопортом, и она устраивала все по высшему классу для тех, кто снимал зал.
Как выходишь в зал Мухоморов, как кто-то его окрестил, и сразу же направо идет Галерея.
В Галерее были фото на всю стену, так что посетитель мог почти войти в них, потеряться в громадных стройных горах за Лунной Базой-3, выглядевших так, словно они качаются от ветра, только никакого ветра там не было; войти в купол-пузырь подземного города; провести рукой по холодным частям наблюдательного мозга и почувствовать, как в нем щелкают быстрые мысли; войти в грубую пустыню под зеленоватым небом, обойти высокие стены Портового комплекса — монолитные, серо-голубые, построенные на бог-весть каких развалинах, войти в крепость, где в марсианском складе люди двигались, как призраки, ощутить фактуру стеклоновых стен, которые произвели сенсацию во всем мире;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42