После того как заговор был раскрыт, он зарекомендовал себя одним из палачей. И, подобно генералу, который предпринял подобную попытку после 1944 года в заговоре против Гитлера, был предан и казнен.
Любопытно, что Дион Кассий в своем описании заговора не упоминает о Пизоне вообще. По его словам, одним из главарей этого смелого предприятия был Фений Руф, а другим – Сенека.
После того как все открылось, Сенека был вынужден покончить жизнь самоубийством. Пространное описание Тацита приписывает ему традиционную философскую кончину, тщательно смоделированную по смерти Сократа, включая предсмертную записку миру, которая была позднее опубликована. Тацит также полагает, что в действительности Сенека не участвовал в заговоре. Но так ли это? Много было предположений о том, что он ответил Пизону. Последний, как утверждалось, предложил встретиться с Сенекой, на что Сенека ответил, что «…как обмен мыслями через посредников, так и частые беседы с глазу на глаз не послужат на пользу ни тому ни другому; впрочем, его спокойствие зависит от благополучия Пизона» (Тацит. Анналы, XV, 5).
Это можно считать признаком вины. Но с таким же успехом, в соответствии с правилами приличий того времени, могло и не быть. Что кажется весьма вероятным, так это то, что важные офицеры, которые предположительно участвовали в заговоре, скорее имели в виду кандидатуру Сенеки, а не Пизона, на трон следующего императора. Возрастающие личные угрозы от соглядатаев Нерона, шпионов и обвинителей сказывались на них не столь сильно, как на сенаторах, поскольку военные были в целом в меньшей опасности, но скандалы, связанные с артистическими вкусами Нерона, принимали угрожающие размеры, и Пизон был бы не слишком хорошей заменой из-за собственных похожих склонностей. Тацит заявляет, что лишь цитирует действительные слова одного из высокопоставленных военных, участвовавших в заговоре, – Субрия (Subrius) Флава.
«На вопрос Нерона, в силу каких причин он дошел до забвения присяги и долга, Флав ответил: «Я возненавидел тебя. Не было воина, превосходившего меня в преданности тебе, пока ты был достоин любви. Но я проникся ненавистью к тебе после того, как ты стал убийцей матери и жены, колесничим, лицедеем и поджигателем» (Тацит. Анналы, XV, 67).
Пизон, возможно, и не был убийцей, но он определенно был еще одним певцом и актером. Военные скорее хотели бы иметь на месте императора Сенеку. И не исключена вероятность, что Сенека, видимо, действительно участвовал в заговоре, и, возможно, он чувствовал, что вынужден так поступить из-за враждебности Тигеллина, которая угрожала его жизни. Как мы уже видели, он был под подозрением, так как заявил, что настанет время, когда тиран станет настолько невыносим, что его должны будут убить. И возможно, Сенека теперь верил, что этот момент наконецто наступил. В его произведениях некоторое время превалирует тема смерти. И даже если театральность, сопровождавшая его уход из жизни, может иметь элемент обывательского преувеличения, нет причин полагать, что Сенека не был готов встретить свой последний час. Нерон не дал жене Сенеки Помпее Паулине покончить с жизнью вместе с ним, но некоторое время спустя брат Сенеки Галлион был вынужден покончить жизнь самоубийством. Другой, более ранней жертвой, стал его племянник Лукан – республиканец в сердце, но республиканец, который получил награду на первых Нерониях в 60 году за поэму, восхваляющую императора, и чья эпическая поэма «Фарсалия» снова, наряду с республиканскими чувствами, сумела польстить императору. Его судьба была решена, возможно, когда его неудачная шутка в общественном туалете – или где-то еще – была передана императору. Как поговаривали, Нерон начал запрещать его публичные выступления. К счастью, похоже, нет необходимости принимать на веру рассказ, что Лукан перед смертью обвинил собственную мать Асцилию. Если так, то позднее поэт Статий вряд ли бы смог в своих стихах, обращаясь к вдове Лукана, иметь бестактность назвать Нерона матереубийцей.
Во всяком случае, Асцилия осталась в живых. Но некоторое время спустя ее муж, Анней Мела, был вынужден, как и его два брата, принять смерть.
А также и Петроний, которого недолюбливал Тигеллин как соперника в развлечениях Нерона; Петроний обставил свое самоубийство с типичным щегольством, проявив немало небрежной злобы по отношению к Нерону. Вот таким образом ушел из жизни еще один из старых приятелей императора. Жена Петрония отравила двоих детей и отравилась сама.
Также после некоторых сомнений был еще один пострадавший от принадлежности к императорскому семейству. Пострадавшей оказалась дочь Клавдия Антония – сводная сестра Британика и Октавии. Нерона заставили поверить, что если бы Пизону удалось осуществить свой замысел или попасть в лагерь преторианцев, то он взял бы с собой Клавдию Антонию .
Пизон любил свою жену Сатрию Галлу (которую увел у своего друга), но слухи о Клавдии Антонии – с намеками, что он намеревался сделать ее императрицей, – казались возможными все равно, потому что Галла, хотя и была красива, была слишком низкого происхождения, чтобы пользоваться благосклонностью плебса и сенаторов, если ее муж добьется трона. Но Пизон постарался изо всех сил спасти жизнь Галлы, сильно польстив Нерону в своем завещании, и она, очевидно, осталась в живых.
Из этих разрозненных кусочков информации вырисовывается новая цепочка представителей власти, и мы можем видеть, кем были люди, которые помогали Нерону раскрыть заговор. В их рядах был один из его бывших государственных секретарей Эпафродит, который занял место Дорифора в качестве министра по приему прошений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76