"Неужели он примет жертву? - думал Таль, покусывая тонкие губы. Боже мой, неужели он примет жертву?"
- Примете жертву? - спросил Геннадия сосед слева. Геннадий посмотрел на него. Это был мужчина лет 27- 30, с худым и до черноты загорелым лицом, с умными и очень живыми глазами, с небольшим шрамом на лице возле носа. Одет он был в обыкновенный серый костюм, но на левой руке у него были массивные часы странной треугольной формы, а правую руку, слегка прикрывая большой разветвленный шрам, обхватывал браслет, сделанный то ли из ракушек, то ли из зубов какой-то глубоководной рыбы.
"Любопытный молодой человек", - подумал Геннадий и ответил:
- Да, приму.
- Не кажется ли вам, что здесь таится ловушка? - спросил сосед. - Вы же знаете эти жертвы Таля. Как начнет потом шерстить!
- Я все продумал, - спокойно сказал Геннадий. - Никакой ловушки нет. - Он мельком взглянул на позицию соседа. - А вот вам грозит мат.
- Как?! Где?! Не может быть! - воскликнул сосед, судорожно оглядел позицию и прошептал: - А ведь верно...
- Спрячьте пешку е-7 в карман, - посоветовал ему из-за плеча Геннадия сизоносый дородный мужчина, от которого исходил какой-то странный, совершенно незнакомый мальчику запах. Так пахнет, должно быть, смесь одеколона и вчерашнего винегрета.
Геннадий возмущенно посмотрел ему прямо в глаза.
- Как же вам не стыдно?! - ломким голосом воскликнул он. - Ну как вам не стыдно? А еще мастер спорта!
Сизоносый под его взглядом запыхтел, покрылся пятнами, опустил голову, прикрыв трехэтажным подбородком мастерский значок, и вытащил из кармана две талевские пешки, коня и ладью.
- Возвращается, - шепнул Геннадию сосед слева. Геннадий повернул голову и поймал обращенный к нему жгучий тревожный взгляд экс-чемпиона мира. Быстро делая ходы, Таль приближался к Геннадию. В зале слышались глухие рыдания побежденных и звонкий смех редких счастливцев, сделавших ничью. Матч на ста досках близился к концу. Геннадий снял пешкой белого ферзя и спокойно стал ждать.
- Вам мат,- торопливо сказал Таль сизоносому, шагнул к Геннадию, окинул взглядом доску, вздрогнул и, глубоко заглянув в глаза мальчику, прошептал:
- Поздравляю с победой.
В зале поднялся ужасающий шум. Таль стоял, опершись на стол, и покачивался то ли от усталости, то ли от огорчения. Сосед слева крепко пожал руку Геннадию:
- Какой вы молодец! Поздравляю!
В гардеробе загорелый сосед подошел к Геннадию. Был он уже в замысловатом кожаном полупальто с многочисленными "молниями" и в рыжей забавной кепочке.
- Еще раз хочу выразить вам свое восхищение, - сказал он и представился: - Рикошетников Николай Ефимович.
- Геннадий Стратофонтов, - отрекомендовался наш герой.
Они вместе вышли на улицу. Здесь их обогнал сизоносый. Обернувшись, он смерил Геннадия уничижительным взгляд дом и хохотнул вызывающе:
- Тоже мне! Яйца курицу учат! А ведь, наверное, пионер!
Смех его был надменным и грубым, но в нем также чувствовалась обида и тоска. Кто знает, сколько надежд связывал этот человек с сегодняшним матчем!
Николай Рикошетников тут же взял его за локоть своей железной рукой.
- Немедленно извинитесь.
- Немедленно извиняюсь, - сразу же сказал сизоносый и неуклюже потопал к гастроному.
Геннадий и Николай Рикошетников медленно пошли по Кировскому проспекту к Неве.
- Стратофонтов... - проговорил Николай. - Вы знаете, что был такой путешественник Стратофонтов?
- Это мой предок, - сказал Геннадий. - Его портрет висит у нас дома.
- Вот это удивительно! - воскликнул Николай. - Ведь адмирал Стратофонтов был любимым героем моего детства. Никогда не забуду описание его битвы с эскадрой Рокера Буги! Может быть, благодаря Стратофонтову я и пошел в мореходку?
- А вы моряк?
- Да. Я капитан научно-исследовательского судна "Алеша Попович".
Сердце Геннадия часто забилось.
- Да вы же, наверное, избороздили всю Океанию?
- Да, избороздил, - скромно ответил Николай.
Падал мягкий снег. Он покрыл уже скаты и парапеты Петропавловской крепости, тротуары и перила моста.
Внизу колыхалась тяжелая невская вода. За Дворцовым мостом мигали огни большого крейсера, явившегося в город на Октябрьские праздники.
- Ну, а я просто школьник, - сказал Геннадий.
- Я догадался, - сказал Рикошетников. - Сейчас вы, Геннадий, просто школьник, но кто знает, может быть, со временем будете чемпионом мира.
- О нет, шахматная карьера меня .не прельщает.
- Не обязательно по шахматам, может быть, и по другому виду спорта.
- В раннем детстве... - сказал Геннадий и взглянул на капитана, не усмехнется ли он. Нет, Рикошетников и не думал усмехаться. Чуть склонив голову, он предупредительно и серьезно слушал выдающегося мальчика. - ...В раннем детстве я мечтал стать моряком, - продолжал Геннадий. Путешественником, как мой предок. Я, можно сказать, бредил Океанией. Но согласитесь, Николай Ефимович, какой смысл сейчас становиться путешественником? Ведь все уже давным-давно открыто, исследовано. Море стало вполне обычным... Эх, надо бы мне родиться хотя бы в XIX веке, а еще лучше в ХVII!
- Вы и правы и неправы, - задумчиво проговорил Рикошетников. Конечно, сейчас острова не откроешь, и лайнеры пересекают Атлантику за пять дней точно по расписанию. Но знаете, Гена, океан остается океаном, и все моряки это понимают. Он так огромен... у него непонятный характер... с ним шутить нельзя. Даже гигантские атомные субмарины иной раз пропадают в нем без следа. Вспомните "Трешер"!
Знаете, иной раз стоишь ночью на мостике, смотришь в море, и начинает даже какая-то чертовщина мерещиться, кажется, что там, под тобой, на страшной глубине, есть какая-то совершенно неизвестная и недоступная даже воображению жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9