ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Они считали, что по историческому праву им принадлежат Симбирск, Саратов, Самара, Астрахань, Уфа, Приуралье и Сибирь – добрая половина России.
В бесхозно опустевшем доме, где еще как следует не справлены поминки, по его огромным залам принялись шататься толпы промыслового народа, зорко присматриваясь к валявшемуся добру, соображая, что унести, сунуть в карман, стащить. При этом все горланят, сорят, гадят.
Кто мог прекратить позорную вакханалию, подать властный голос и положить конец национальному глумлению?
Армия, русская армия!
Лишившись государя, которому присягала, раздираемая солдатской вседозволенностью, армия даже в силу своей огромности не поддавалась быстрому разложению и продолжала оставаться единственной надеждой погибающей России.Покинув Петроград и снова попав на фронт, Лавр Георгиевич всей кожей ощутил разительную перемену обстановки. Вместо изощреннейшего интриганства его окружала привычная атмосфера фронтовых буден. Армия продолжала сидеть в окопах. Войне не виделось конца. Штаб армии буднично исполнял свои обязанности.
В далеком Петрограде не прекращались настойчивые домогательства послов. Союзники России беспрестанно требовали: наступать! Временное правительство бодро откликалось: будем! Солдатская масса негодовала: неужели еще мало нашей крови пролито? Офицерство при этом пребывало в странной раздвоенности чувств и долга: каждый понимал своих завшивленных солдат и в то же время в каждом оставались живы армейские обязанности повелевать и подчиняться.
Первым из всего высшего генералитета на желание союзников и правительства откликнулся командующий Юго-Западным фронтом Брусилов. Он доложил, что войска фронта будут готовы к большому наступлению в начале мая.
Это обещание застало Корнилова врасплох. Вступая в командование армией, он воочию видел, что ни о каком наступлении не может быть и речи. В таком состоянии и против такого противника русские войска воевать не могут.
Что же, снова несогласие с командующим фронтом, спор, конфликт? Недаром генерал Брусилов так противился корниловско-му назначению!
Корнилов принадлежал к тем офицерам русской армии, которые воздействовали на подчиненных не рассказом, а показом: «Делай, как я!» Распоряжаясь тысячами жизней, они не жалели и своей. Так вышло и под Дуклой, где «Стальная» дивизия спасла Брусилова от клещей Макензена, но сама сложила голову… Требуя над Корниловым военного суда, Брусилов нанес ему незабываемое оскорбление. Военный суд да еще в военное время – мягкого приговора ожидать не приходилось. Слава Богу, не забыли об офицерской чести командующий фронтом генерал Иванов и сам великий князь Николай Николаевич. Они возмутились бруси-ловским коварством. Генерал Иванов, прекрасно зная, что все полки «Стальной» дивизии вышли из окружения и вынесли свои знамена, послал в Ставку бешеную телеграмму: «Ходатайствую о примерном награждении остатков доблестно пробившихся частей 48-й дивизии и особенно ее героя, начальника дивизии генерала Корнилова…» И Брусилов принужден был укротить свой нрав, смириться. Однако о своей обиде он не забыл. Не тот характер!
И вот судьба вновь сводила Корнилова со своим закоренелым недругом.
Приняв армию, Лавр Георгиевич быстро убедился, что Брусилов вновь угодничает перед высшей властью. К большим боям, ктому же наступательным, войска совершенно не готовы. Столичная разруха проникла и сюда, на передовую. Горланили митинги, скидывались неугодные командиры, выбирались и переизбирались комитеты.
Солдатское самоуправство с особенною силой проявилось в недавние пасхальные праздники. В Витебском пехотном полку солдаты поставили своему командиру ультиматум: первое – открыть полковой ящик и раздать по рукам все казенные деньги, второе – выдать в постоянную носку обмундирование первого срока, третье – устроить праздничное разговенье с куличами, крашеными яйцами и выпивкой. Командир, старый полковник, пришел в отчаяние. Ну, деньги, ну, мундиры… но где по нынешним временам достать такое угощение? Солдаты рассвирепели и арестовали полковника. Устроили судилище и постановили – расстрелять. Явилась целая карательная рота, выстроилась, вскинула винтовки. Старик полковник упал перед солдатами на колени: «Братцы, за что?» Палачи сжалились, однако винтовки разрядили в пасущихся на лугу коров. «Видал, Ванька, как она у меня ловко перекувыркнулась?»
Соседи витебцев, тоже пехотинцы, перепились и устроили драку с артиллеристами. Они потребовали от пушкарей сидеть смирно и не открывать огня, не задирать немцев. Их не трогай – и они не тронут!
В кавалерийских частях перестали выкармливать и чистить лошадей.
Жители окрестных деревень стонали от солдатских грабежей. И это новая армия, сознательная, на так называемых демократических началах? Вертеп!
Назначение Корнилова 8-я армия встретила по-разному. Офицеры приободрились. Появилась надежда остановить губительный развал. Солдаты не скрывали озлобления: «Знаем, генерал нас снова к старому режиму будет гнуть, под офицерскую палку. Пусть только попробует!»
Армия еще удерживала передовые позиции, однако окопы перестали быть боевыми укреплениями, а превратились в обыкновенные земляные ямы для отсиживания, для отбывания обрыд-лых обязанностей.
Армейская дисциплина – это, грубо говоря, такой порядок, когда солдат боится палки своего капрала больше, чем пули врага. Средство, к сожалению, одно – суровые меры, вплоть до казни. В армии принято ради многих не щадить одного. Жестокость командира, таким образом, является не только правом, но и долгом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
В бесхозно опустевшем доме, где еще как следует не справлены поминки, по его огромным залам принялись шататься толпы промыслового народа, зорко присматриваясь к валявшемуся добру, соображая, что унести, сунуть в карман, стащить. При этом все горланят, сорят, гадят.
Кто мог прекратить позорную вакханалию, подать властный голос и положить конец национальному глумлению?
Армия, русская армия!
Лишившись государя, которому присягала, раздираемая солдатской вседозволенностью, армия даже в силу своей огромности не поддавалась быстрому разложению и продолжала оставаться единственной надеждой погибающей России.Покинув Петроград и снова попав на фронт, Лавр Георгиевич всей кожей ощутил разительную перемену обстановки. Вместо изощреннейшего интриганства его окружала привычная атмосфера фронтовых буден. Армия продолжала сидеть в окопах. Войне не виделось конца. Штаб армии буднично исполнял свои обязанности.
В далеком Петрограде не прекращались настойчивые домогательства послов. Союзники России беспрестанно требовали: наступать! Временное правительство бодро откликалось: будем! Солдатская масса негодовала: неужели еще мало нашей крови пролито? Офицерство при этом пребывало в странной раздвоенности чувств и долга: каждый понимал своих завшивленных солдат и в то же время в каждом оставались живы армейские обязанности повелевать и подчиняться.
Первым из всего высшего генералитета на желание союзников и правительства откликнулся командующий Юго-Западным фронтом Брусилов. Он доложил, что войска фронта будут готовы к большому наступлению в начале мая.
Это обещание застало Корнилова врасплох. Вступая в командование армией, он воочию видел, что ни о каком наступлении не может быть и речи. В таком состоянии и против такого противника русские войска воевать не могут.
Что же, снова несогласие с командующим фронтом, спор, конфликт? Недаром генерал Брусилов так противился корниловско-му назначению!
Корнилов принадлежал к тем офицерам русской армии, которые воздействовали на подчиненных не рассказом, а показом: «Делай, как я!» Распоряжаясь тысячами жизней, они не жалели и своей. Так вышло и под Дуклой, где «Стальная» дивизия спасла Брусилова от клещей Макензена, но сама сложила голову… Требуя над Корниловым военного суда, Брусилов нанес ему незабываемое оскорбление. Военный суд да еще в военное время – мягкого приговора ожидать не приходилось. Слава Богу, не забыли об офицерской чести командующий фронтом генерал Иванов и сам великий князь Николай Николаевич. Они возмутились бруси-ловским коварством. Генерал Иванов, прекрасно зная, что все полки «Стальной» дивизии вышли из окружения и вынесли свои знамена, послал в Ставку бешеную телеграмму: «Ходатайствую о примерном награждении остатков доблестно пробившихся частей 48-й дивизии и особенно ее героя, начальника дивизии генерала Корнилова…» И Брусилов принужден был укротить свой нрав, смириться. Однако о своей обиде он не забыл. Не тот характер!
И вот судьба вновь сводила Корнилова со своим закоренелым недругом.
Приняв армию, Лавр Георгиевич быстро убедился, что Брусилов вновь угодничает перед высшей властью. К большим боям, ктому же наступательным, войска совершенно не готовы. Столичная разруха проникла и сюда, на передовую. Горланили митинги, скидывались неугодные командиры, выбирались и переизбирались комитеты.
Солдатское самоуправство с особенною силой проявилось в недавние пасхальные праздники. В Витебском пехотном полку солдаты поставили своему командиру ультиматум: первое – открыть полковой ящик и раздать по рукам все казенные деньги, второе – выдать в постоянную носку обмундирование первого срока, третье – устроить праздничное разговенье с куличами, крашеными яйцами и выпивкой. Командир, старый полковник, пришел в отчаяние. Ну, деньги, ну, мундиры… но где по нынешним временам достать такое угощение? Солдаты рассвирепели и арестовали полковника. Устроили судилище и постановили – расстрелять. Явилась целая карательная рота, выстроилась, вскинула винтовки. Старик полковник упал перед солдатами на колени: «Братцы, за что?» Палачи сжалились, однако винтовки разрядили в пасущихся на лугу коров. «Видал, Ванька, как она у меня ловко перекувыркнулась?»
Соседи витебцев, тоже пехотинцы, перепились и устроили драку с артиллеристами. Они потребовали от пушкарей сидеть смирно и не открывать огня, не задирать немцев. Их не трогай – и они не тронут!
В кавалерийских частях перестали выкармливать и чистить лошадей.
Жители окрестных деревень стонали от солдатских грабежей. И это новая армия, сознательная, на так называемых демократических началах? Вертеп!
Назначение Корнилова 8-я армия встретила по-разному. Офицеры приободрились. Появилась надежда остановить губительный развал. Солдаты не скрывали озлобления: «Знаем, генерал нас снова к старому режиму будет гнуть, под офицерскую палку. Пусть только попробует!»
Армия еще удерживала передовые позиции, однако окопы перестали быть боевыми укреплениями, а превратились в обыкновенные земляные ямы для отсиживания, для отбывания обрыд-лых обязанностей.
Армейская дисциплина – это, грубо говоря, такой порядок, когда солдат боится палки своего капрала больше, чем пули врага. Средство, к сожалению, одно – суровые меры, вплоть до казни. В армии принято ради многих не щадить одного. Жестокость командира, таким образом, является не только правом, но и долгом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221