В революцию 1905 года именно Парвус – тогда еще довольно молодой, но уже тучный, заплывший жиром – мгновенно оказался в Петербурге и вместе со своим молоденьким учеником Бронштейном (Троцким) возглавил новый орган столичной власти – Совет рабочих депутатов. После поражения оба, Парвус и Троцкий, были осуждены и, как водится, вскоре бежали из сибирской ссылки. Сейчас Парвус сидит в Берлине и распоряжается миллионами, отпущенными на русскую революцию германским
Шаблон на самом деле. Точно тот же прием, когда был арестован и повешен Мясоедов. Тогда из германского плена тоже убежал поручик Колаковский, якобы завербованный в секретные агенты генеральным штабом. Троцкий же находится здесь, в России, в Петрограде.
Долгое время Нежинцев считал, что Парвус опекает только Троцкого. Внезапно открылось, что этот слоноподобный господин, большой любитель женщин и французской кухни, связан и с Лениным. Он вообще держал в поле зрения всех мало-мальски способных эмигрантов из России. В свое время Парвус помог Ленину обосноваться с редакцией «Искры» в Мюнхене. Ленин с Крупской часто гостили у него в имении. В доме Парвуса Ленин познакомился с любовницей хозяина Розой Люксембург. Парвус свел Ленина с «Союзом освобождения Украины», и те отвалили большевикам пять тысяч долларов на издание газеты «Социал-демократ». Наконец, именно Парвус снаряжал Ленина для проезда через Германию: достал визы, паспорта, деньги, вагон. Он же скрупулезно отобрал попутчиков в «ленинский» вагон.
От обилия фамилий, фактов у Корнилова шла кругом голова.
– Митрофан Осипович, воля ваша, но что-то не пойму… Тогда на кой, спрашивается, черт им понадобилось подсылать этого дурака Ермоленко? Они что – совсем с ума сошли? Они же этим самым завалили Ленина! Ему пришлось бежать, зарыться где-то, скрыться с глаз… Или они вдруг решили запустить в скачку совсем другую лошадь?
– О! – воскликнул Нежинцев. – Тут я тоже не могу связать концов. Однако кажется мне, что вовсе не Ленин у них главная фигура. Нет, не он совсем! Кто-то другой, совсем другой.
– Тогда, простите, Троцкий. А кому еще? Парвус же!
– Именно! И тогда многое становится на свои места. Из Лени на в два дня сделали грандиозную фигуру. Кто его знал? Кто? А сейчас узнали все. В ушах так и стоит: Ленин, Ленин, Ленин! Его представили… ну я бы сказал… мессией. Выставили, указали: смотрите, вот он! Ждите, скоро явится!
Корнилов почесал бородку:
– Но-о… Керенский? С ним-то как?
– Это калиф на час. Век таких недолог. Разовый товар! Капитан добавил, что также склоняется к значимости фигуры
Троцкого. Этот господин в нынешней скачке совершенно не участвует. Он – темная лошадка и может выскочить на самом финише.
Корнилов, слушая, морщился, как от невыносимой боли.
– Если бы вы знали, Митрофан Осипович, как болит сердце! Как невыносимо смотреть на все вокруг! Ну что мы за страна… что за народ, прости ты меня, Боже? До чего дошли! Стыд и срам…
Нежинцев торжественно поднялся:
– Лавр Георгиевич, я подал рапорт. Работать в штабе больше не могу. Не выносит душа! Я уже имел честь докладывать, что мною начато формирование ударных батальонов. Льщу себя надеждой в скором времени сформировать ударный полк. Мы, группа офицеров-добровольцев, решили назвать его Корниловским.
– Голубчик… – растерянно проговорил Корнилов и стал не ловко выбираться из-за стола.
– Прошу прощения, ваше превосходительство. Позвольте мне закончить. Поверьте, у меня занозой в сердце сидит наше недав нее… ну, недоразумение. Клянусь честью, я никакой не юдофоб. Наоборот, со своей ротой я защищал евреев от погромов. И даже стрелял в громил! Наша беда не в этих несчастных жестянщиках. Это смешно. Они жалки… Но в то же время я заявляю, я готов кричать, как Достоевский: Россия гибнет от жида! Я же показы вал вам список Бурцева. На нас идет нашествие… беда страшней татарской. Батый и мамаи! Мы стали жертвой хорошо продуман ной и организованной системы. Но против системы необходима также система, а не… какое-то жалкое партизанство. Потому я и объявил запись добровольцев. Нас теперь спасут две вещи: сила и идея. Сила – армия, наша славная русская армия. Идея же… я бы одел ее в ослепительно белый цвет: чистые помыслы, чистые руки, чистые одежды. Ризы, если уж на то пошло!
Протянув руки, Лавр Георгиевич засеменил к струной натянутому офицеру. У него внезапно обнаружился стариковский, пришаркивающий шаг. Нежинцев пригнулся и позволил себе приобнять генерала за спину.
– Голубчик, это просто удивительно… – растроганно бормо тал Корнилов. – Позвольте же… так сказать… Ну и все такое, в общем-то…
Глаза Нежинцева за стеклышками пенсне увлажнились. Он себя сдерживал с трудом.
– Ваше превосходительство, честное офицерство все свои по мыслы связывает с вашим именем. Мы готовы, располагайте нами. Что же до меня, то я готов отправиться в Петроград и разрядить свой пистолет в какого-нибудь Троцкого или… – Он помедлил и все же произнес: – Или в Керенского.
Корнилов отпрянул с изумленным видом.
– А вы… что же?.. Керенский, считаете, тоже? Нежинцев сурово, жестко произнес:
– Одна банда!
Затем он, не сдержав порыва, разразился горькою тирадой. Самый состав Временного правительства показывал, что русские совершенно утеряли вкус к управлению своей страной. Ограничиваясь обывательским брюзжанием, они никак не хотели связываться с трудностями и лишениями настоящей борьбы. В этом своем сибаритстве они прямо-таки созрели для рабства. Их сейчас берут, можно сказать, голыми руками, берут те, кто закалились и сплотились, подобно стае голодных волков из морозного леса…Одрябшая в своих пуховиках Россия становится легкою добычей хищников, мускулистых и безжалостных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221