В теплушке валялось восемь изуродованных трупов. Узнали их только поформенным морским кителям. «И с вами будет то же самое!» – грозили неумолимые каратели.
А из Петрограда летели приказы главковерха Крыленко: «Всех офицеров, взятых с оружием в руках, немедленно на месте предавать революционному суду и действовать по отношению к ним без пощады, а в случае сопротивления расстреливать без суда».
В станице Каменской иногородние и казаки-фронтовики образовали Военно-революционный комитет. Его возглавил вахмистр Подтелков. Силу комитета составляли три полнокровных казачьих полка, вернувшиеся недавно с фронта. В быстром бою Подтелков разбил отряд есаула Чернецова. Сам Чернецов, получивший в бою рану, попал в плен. Подтелков зарубил его прямо в поле, не позволив довести до штаба.
Из последних сил держался Таганрог. Обороняли его молоденькие юнкера, отважные, но неопытные. Неожиданно на них ударили с тыла восставшие рабочие. Город пал. Начались кровавые расправы с пленными. 50 юнкеров, связав им руки, бросили в доменную печь. Десятки юношей, раздев догола, расстреливали и рубили в окраинном овраге. Через несколько суток бродячие собаки притащили в город человеческие головы. Обыватели испуганно шептались: «Ну… не зазря же! Видать, за дело».
После гибели Чернецова Новочеркасск пришлось оставить. Штаб Добровольческой армии перебрался в Ростов. Лавр Георгиевич поместился в парамоновском доме. Ростов был ненадежным местом. Здесь, как и в Таганроге, угрожало рабочее восстание… Для отпора надвигающемуся со всех сторон противнику не хватало маневренности, подвижности. У добровольцев совершенно отсутствовала кавалерия. В двух сколоченных дивизионах едва набиралось 50 сабель. И это в казачьем краю!
А ночной Ростов веселился напропалую. Казачье офицерство стреляло пробками в потолок и самозабвенно голосило свои протяжные степные песни. На что они надеялись? На милость победителей? Что остервенелые каратели забудут и простят им казачьи нагайки при разгонах демонстраций? О человеческая слепота!
Семь веков назад хищные монголы также пришли свирепыми завоевателями. Но они заботились не столько о добыче, сколько о постоянной дани с побежденных. Теперь завоевателей заботило совсем другое. Наступая и опустошая, они очищали территорию. Им требовалось пустынное, совершенно обезлюдевшее место. Кровь убиенных и растерзанных впитается в землю, а их прах развеет ветер… Библейские пророчества гремели над донской землей. Осуществлялся давний сатанинский план. Один громадный материк – Северо-Американский – уже стал жертвой этих кро-вавых сатанистов. Наступила очередь другого материка – Европы.
Медленно, но неостановимо осуществлялась дьявольская идея о новом мировом порядке.
24 января пришло тревожное известие: пала Астрахань. От рассказов о кровавом торжестве завоевателей стыла в жилах кровь.
26 января большевики, как некогда монголо-татары, взяли древний Киев. Тогда тумены степняков вел хан Батый. Теперь дивизией захватчиков командовал полковник Муравьев (будущий герой Ярославского мятежа). Новый хозяин Киева немедленно распорядился: «Приказываю беспощадно уничтожать в Киеве всех офицеров и юнкеров, гайдамаков, монархистов и всех врагов революции!»
В Киеве образовалось шестнадцать чрезвычайных комиссий. Все они занимались исключительно расстрелами. Первыми жертвами пали члены «Союза русского народа», их расстреливали по спискам, захваченным большевиками.
Офицерский батальон Кутепова с трудом удерживал позиции в одном переходе от Ростова.
Лавр Георгиевич не удержался и гневно высказал Каледину:
– Бог мне судья, Алексей Максимович, но ради ваших пьяниц в кабаках я не намерен жертвовать людьми. Срам смотреть! И это казаки?! Позор.
29 января атаман Каледин передернул затвор генеральского браунинга и выстрелил себе в висок.
В начале февраля Сивере захватил станицу Синявскую. На этот успех наступающих большевиков откликнулся Ростов – восстал рабочий Темерник.
Добровольцам предстояло сделать выбор: или к расстрельной стенке, а то и на лютые муки в подвал ЧК или же смерть в бою.
Их оставалась горсточка, отчаявшихся, но непокоренных: русское сопротивление торжествующим захватчикам.
Корнилов приказал Хаджиеву:
– Хан, приготовьтесь. Мы выступаем.
«Мы уходим в степи, – писал Корнилов. – Мы можем вернуться, если только будет милость Божья. Но нужно зажечь светоч, чтобы была хоть одна светлая точка среди охватившей Россию тьмы…»
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Февральские дни на Дону – преддверие бурной южной весны. Но по ночам еще трещат морозы и сухая поземка плотными сугробами переметает степные дороги.
Нежинцев отыскал в обозе своего полка портного из военнопленных чехов и заказал ему теплую бекешу. Генеральские погоны он приказал вшить намертво. Корнилова растрогал этот неожиданный и дорогой подарок. В Ростове он постоянно мерз в своей поношенной шинели. Нежинцев не оставлял его сыновьими заботами.
Всю ночь 9 февраля Добровольческая армия готовилась к походу. Выступили в 4 часа утра. Небо ярко вызвездило, затем взошла луна. Стоял мороз. Тронулись пешком. Впереди шагали пожилые генералы: два бывших Верховных главнокомандующих, командующий фронтом, командиры корпусов и дивизий. Из 4 тысяч добровольцев больше половины составляли офицеры (одних генералов – 36). Корнилову предложили коня, он отказался и с вещевым мешком за плечами занял свое место в общем строю.
Первый привал предполагалось сделать в Аксае, через 18 верст. Движение колонны сильно сдерживал обоз. Внезапно открылось, что с добровольцами уходят тысячи жителей Ростова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221