Судя по всему, это были заранее подготовленные вопросы. Заранее и обговорили, кому с чем выступать.
ГЛАВА правительства сбивчиво отвечал:
— Я заявляю, что имел лишь одно намерение — устранить недостатки в работе президиума. В последние дни я разговаривал с товарищем Хрущевым и указывал на его недостатки. Я говорил с ним и о его личных недостатках.
Шелепина включили в группу из сорока девяти членов ЦК, которым под руководством Хрущева предстояло подготовить резолюцию пленума. Руководителю комсомола дали слово на пленуме — честь, которой удостоили не всех, кто желал поддержать Хрущева.
Шелепин выступал после первого секретаря ЦК компартии Грузии Василия Павловича Мжаванадзе. Для начала Александр Николаевич заговорил о коллегиальности:
— Так, как сейчас загружен президиум Центрального комитета партии — это дело тоже не совсем правильное. Мы ведь читаем протоколы президиума ЦК партии. Президиум, например, решает такие вопросы, как о награждении медалью пожарников за тушение пожаров. Товарищи, если президиум будет решать такие вопросы, тогда некогда президиуму будет заниматься принципиальными, крупными вопросами внутренней и внешней политики нашей страны.
В зале послышались одобрительные голоса.
— От таких вопросов можно освободить президиум ЦК, чтобы такие вопросы решал не весь президиум ЦК…
— Или секретариат ЦК, — предложил Поспелов.
— Или секретариат Центрального комитета, — согласился Шелепин.
Речь шла о перераспределении власти. В президиуме ЦК у Хрущева не было большинства, а секретариат — за исключением Дмитрия Трофимовича Шепилова — полностью был на его стороне.
Шелепин обрушился на Маленкова:
— Маленков до сих пор не успокоился и делает все для того, чтобы прийти к власти, и ведет борьбу за это. Он на протяжении ряда лет мешал занять комсомолу достойное место в стране. Маленкову неоднократно ЦК ВЛКСМ предлагал, чтобы комсомол взялся за решение конкретных дел. В ответ на это мы слышали от него, что это старомодный метод, что этого не требуется. И получилось так, что комсомол на деле не менее десяти лет занимался болтовней, разговорами о необходимости лекционной пропаганды и ничего конкретного в этом отношении не делал.
Особенно досталось от Шелепина Кагановичу, которого первый секретарь ЦК ВЛКСМ именовал двурушником и хамелеоном:
— Взять его речь на шестидесятилетии Никиты Сергеевича Хрущева. Я был там. Вы знаете, он говорил о Никите Сергеевиче — вы извините меня, Никита Сергеевич, — как о боге, о верности ему, преданности и так далее. И после всего этого облил его грязью. Каганович полностью давно уже выработался. Я прямо это говорю и не хочу, товарищи, извиняться… Я считаю, что у Кагановича остались только голосовые связки. Но, товарищи, хорошие голосовые связки — это еще не признак хорошего ума. Я считаю, что таким людям нет и не может быть места в президиуме…
Шелепин рассказал то, о чем узнал от Семичастного:
— В сорок седьмом году он, по сути дела, учинил расправу над руководством комсомола Украины. А ведь там трехмиллионная армия комсомольцев. В чем обвинял он украинских товарищей? Тогда там Семичастный был. Он сейчас секретарем ЦК ВЛКСМ работает. Он присутствует здесь, на пленуме, и может, если нужно, выступить и рассказать о том, как Каганович учинил эту расправу. Да он и над Семичастным издевался. В то время Семичастный, я извиняюсь перед ним, был мальчишкой, ему было двадцать три года. И вместо того, чтобы воспитывать его, Каганович занимался администрированием, держал его до семи часов утра на казарменном положении…
— Надо разобраться с вопросом, кем себя окружил Каганович, — продолжал Шелепин. — Хочу сказать о его помощнике Черняке. Это садист, стервец. Я отвечаю за эти слова. Если надо, могу во время обеденного перерыва принести заявление родного сына Черняка, написанное им в Центральный комитет комсомола на отца. Он описывает отца как садиста, стервеца, антисоветчика, который издевается над женой и сыном. А он двадцать лет на Кагановича работает…
Шелепин заговорил о репрессиях, о вине Маленкова, Молотова, Кагановича за расстрелы невинных людей:
— Из семидесяти трех членов Центрального комитета ВЛКСМ, избранных Х съездом, были исключены из состава ЦК и арестованы сорок восемь членов ЦК, девятнадцать кандидатов, пять членов ревизионной комиссии. Они с ними расправились. Пусть бы сейчас они приняли, например, Пикину, бывшего секретаря ЦК ВЛКСМ, которая работает сейчас в Центральном комитете партии. Я ее принимал, она долго рассказывала о том, как издевались и измывались над ней. Они бы приняли Уткина, бывшего секретаря ленинградского обкома, который отсидел шестнадцать лет, пришел инвалидом, у него рука и нога отнялись. Они бы рассказали им о чудовищным зверствах. Вы должны за это отвечать перед народом и партией!
Вот был секретарь Центрального комитета ВЛКСМ Иванов. Это был способный, умный работник. Его арестовали по так называемому «ленинградскому делу», когда он работал инспектором ЦК КПСС. Маленков был в то время секретарем Центрального комитета. Разве это помимо Маленкова шло? Я помню, у нас одного инструктора забрали, так за десять дней предупредили, ознакомили с делом. Я не думаю, что Иванова арестовали без ведома Маленкова…
Всеволода Иванова, который в блокадном Ленинграде был секретарем обкома и горкома комсомола, после войны перевели в Москву вторым секретарем ЦК ВЛКСМ. Его арестовали в ноябре сорок девытого года. Обвинили в том, что он «был связан по вражеской деятельности» с бывшими руководителями Ленинграда, «являлся проводником их антипартийного влияния… пропагандировал лживую теорию „ленинградской исключительности“.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132