за что меня помиловали, я же не просил помилования, и если меня освободят, я опять убью. Это же псих. Ну а либералы не хотят пальцы в крови иметь. Пальцы не хотят в крови иметь, а горло режут рабочим.
Я помню, в Ленинграде лет семь назад студентку убили, так все профессора требовали расстрела. Так что вы не думайте, что люди любят либералов. Нет.
Законодательство надо пересмотреть. Руденко мы вот накажем: если вы не осуществляете надзор, тогда вы просто либералом стали. Верховный суд — товарищ Горкин, мы вас накажем за это дело и новых людей назначим. Нельзя так. Государство мы должны защищать, мы должны создать условия честным людям, чтобы они спокойно жили и работали и не брали верх хулиганы. А вы боитесь, что у нас варварские законы. Я за варварские законы: когда не будет убийств, тогда и не будет варварских законов, а сейчас надо.
Генеральный прокурор не хотел быть наказанным незаслуженно. Руденко резонно напомнил Хрущеву:
— Как бы меня ни ругали, но если закон не установил смертной казни, мы не можем ее применить. Вопрос о валютчиках обсуждался на президиуме ЦК, решали, применять смертную казнь или не применять. За всю историю советской власти никогда не было таких случаев, поэтому решили не вводить.
Кто-то в зале попенял Руденко за недостаточную настойчивость. Но Хрущев недовольно констатировал:
— Давайте не валить на него. То, что прокурору, — давайте прокурору, что нам — так нам. Значит либералы — мы. Я не знал этого. Я считаю, президиум побоялся проявить мужество, слиберальничал. Это не годится, это не повышает, а понижает наш авторитет. Разве это жестокость? Человек разложился, ничем не занимался, с малых лет начал спекулировать. Ему только одно место — в гробу. Вы его оставили жить. Пятнадцать лет его надо кормить, иметь отдельную камеру, держать солдат для охраны.
Хрущев завершил обсуждение:
— Секретариату поручить подготовить решение и провести совещание с секретарями ЦК национальных республик и другими партийными работниками с тем, чтобы усилить и воспитательную работу и поднять судейскую, чтобы улучшить работу органов угрозыска. Пусть Шелепин подумает. Может быть, на агентуру увеличить штат…
— Угрозыск относится к министерству внутренних дел, уточнил Шелепин.
Один из присутствующих сказал:
— Мы имеем такие крупные хищения, что МВД с ними не справляется. Там есть сращивание работников ОБХСС с преступниками. Я бы считал, что это нужно передать в органы КГБ, хотя бы года на два, это устрашило бы преступников.
Хрущев отозвался снисходительно:
— Если бы мне это сказал какой-нибудь лейборист, я считал бы это заслуживающим внимания. Но когда это говорит заведующий отделом, я не могу с ним согласиться, потому что и тот, и другой орган — наш. Тогда надо перешерстить к чертовой матери МВД, милицию, выгнать жуликов, послать свежих людей с тем, чтобы независимо от того, кто руководит, чтобы они обслуживали наше государство, а не уголовный мир. Если так, — надо выгнать их. По-существу, он прав, но вывод он делает неправильный — давай передавать. Может быть, и правильно, но не по этим мотивам передавать…
Но идея передать расследование дел о крупных хищениях в КГБ не реализовалась. К величайшему удовольствию чекистов.
По требованию Хрущева в уголовный кодекс ввели статью, предусматривающую смертную казнь за валютные преступления. Шестого июля появился соответствующий указ президиума Верховного Совета СССР.
Причем закону — невиданное дело! — придали обратную силу. Руденко внес в Верховный суд РСФСР протест по делу Рокотова и компании, сочтя приговор слишком мягким. Верховный суд согласился с генеральным прокурором и приговорил Рокотова и его подельника Владислава Файбышенко к смертной казни с конфискацией всех изъятых ценностей и имущества.
Это был сигнал всей правоохранительной системе. Ни Шелепин, ни Руденко не хотели слышать от Хрущева обвинения в либерализме. Меньше чем за год по хозяйственным и экономическим делам было вынесено полторы сотни расстрельных приговоров. Заодно чекисты выяснили, что сотрудники милиции покрывали валютчиков, получая от них щедрое вознаграждение. Некоторые из арестованных оказывались милицейскими осведомителями. Но сладить с преступниками в милицейской форме чекистам оказалось не под силу. Ни тогда, при Шелепине, ни позже.
ОБНОВЛЕНИЕ КАДРОВ
Протоколом N 200 заседания президиума ЦК КПСС от девятого января пятьдесят девятого года было утверждено положение о КГБ и его органах. Этот секретный документ оставался в силе до самой перестройки:
«Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР и его органы на местах являются политическими органами, осуществляющими мероприятия Центрального Комитета партии и Правительства по защите социалистического государства от посягательств со стороны внешних и внутренних врагов, а также по охране государственных границ СССР.
Они призваны бдительно следить за тайными происками врагов Советской страны, разоблачать их замыслы, пресекать преступную деятельность империалистических разведок против Советского государства…
Комитет государственной безопасности работает под непосредственным руководством и контролем Центрального Комитета КПСС.
Руководящие работники органов государственной безопасности, входящие в номенклатуру ЦК КПСС, утверждаются в должности Центральным Комитетом КПСС.
Работники, входящие в номенклатуру местных партийных органов, утверждаются в должности соответственно ЦК компартий союзных республик, крайкомами и обкомами КПСС.
Перемещение работника с одной должности на другую, состоящего в номенклатуре ЦК КПСС или местных партийных органов, может быть произведено только после решения ЦК КПСС или местных партийных органов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132