Потом переизбрали. Когда в 1981 году истек второй пятилетний срок пребывания Вальдхайма в ООН, обладатель единственной в мире должности вернулся на родину в ореоле мировой славы и все еще жаждущий активной деятельности. Чувствующие себя провинциалами Европы, австрийцы надеялись, что Вальдхайм поможет им занять более заметное место в жизни мирового сообщества. Пост президента республики был словно создан для их знаменитого земляка.Но в самый разгар президентской кампании в левых австрийских изданиях появились сенсационные разоблачения: профессиональный миротворец Вальдхайм — нацистский военный преступник. Когда разразился мировой скандал, австрийцы из духа противоречия избрали Вальдхайма президентом своей страны. Но уже ничего изменить было нельзя.Конечно, венский дворец Хофбург, резиденцию австрийского президента, трудно назвать тюрьмой. Но когда президентом Австрии был Курт Вальдхайм, он чувствовал себя так, словно находился в заточении. Он был награжден орденами чуть ли не всех стран. Как главе государства ему отдавали высшие почести. Но за пределами Австрии с ним почти никто не желал иметь дело. Въезд в США, где он провел лучшие годы своей жизни в роли генерального секретаря ООН, ему и вовсе был запрещен. Министр юстиции Соединенных Штатов внес его имя в список разыскиваемых преступников, подлежащих при обнаружении немедленному аресту…Но когда Шевченко в апреле 1973 года приехал в Нью-Йорк, Курт Вальдхайм еще наслаждался своим положением генерального секретаря ООН. Вальдхайму на посту генерального секретаря ООН была свойственна чисто немецкая маниакальная любовь к порядку. Он почти ежедневно устраивал продолжительные совещания с участием всех заместителей и помощников. Давал письменные указания по каждому поводу и старался вникнуть во все детали.Шевченко с ним ладил. Заместитель генерального секретаря ООН по политическим делам считался международным чиновником и в принципе должен был заботиться не об интересах своей страны, а о благе всей организации. Но от Шевченко ждали иного: он должен был прежде всего исполнять задания Москвы и, в частности, расставлять советских дипломатов, в основном разведчиков, на важнейшие должности в аппарате ООН.— Вы обязаны вести себя как советский представитель, — внушал Аркадию Шевченко тогдашний глава советской миссии Яков Малик. — Если вы не сумеете убедить Вальдхайма делать то, что мы хотим, я буду жаловаться Громыко.Перед отъездом в Нью-Йорк, рассказывал Шевченко, его пригласил к себе первый заместитель начальника внешней разведки Борис Семенович Иванов, бывший резидент в Нью-Йорке.— Поздравляю с новым назначением, — сказал Борис Иванов. — Мы рассчитываем на вашу помощь. Организация Объединенных Наций — это наша лучшая сторожевая башня на Западе. Именно там наши люди собирают важнейшую информацию, касающуюся Соединенных Штатов и других стран. Вы сможете способствовать назначению в секретариат ООН наших людей. И если вдруг ЦРУ или ФБР проявят к ним интерес, вы сможете помочь им, оказав им свое покровительство.И, видимо, чтобы подкрепить свои слова, генерал Иванов показал Шевченко два анонимных письма, в которых говорилось, что квартира Шевченко заполнена иконами, а его жена и дочь антисоветски настроены — восхваляют жизнь в Америке.Генерал назидательно добавил:— Вы знаете, Аркадий Николаевич, вам не надо бы увлекаться коллекционированием икон. И поговорите со своими женщинами — пусть держат язык за зубами. Вы сейчас будете на очень важном посту в Нью-Йорке. Вы должны быть образцом для других наших людей.Шевченко воспринял генеральские слова как предупреждение: ты у нас на крючке, поэтому делай то, что тебе говорят.Многие годы Аркадий Шевченко прожил в страхе. Пока он, готовясь к побегу, работал на ЦРУ, боялся, что сотрудники КГБ его заподозрят, силком посадят в самолет, привезут домой и расстреляют. Он был недалек от истины — с ним так бы и поступили, но к подозрительному резиденту не прислушались.Когда Шевченко начал работать в ООН, резидентом в Нью-Йорке был Борис Александрович Соломатин. В изображении Шевченко: «Соломатин — человек циничный, грубый, да к тому же пьяница, живет отшельником в своей прокуренной берлоге и других туда заманивает».По словам Шевченко, Борис Соломатин предлагал ему тесное сотрудничество:— Ты везде ездишь, со всеми говоришь. Тебе просто надо сообщать нам о том, что ты слышишь. Любая интересная информация, которую ты сообщишь, пойдет в Москву и, несомненно, привлечет внимание политбюро. Сотрудничество с нами поможет твоей карьере.Однажды Соломатин пригласил Шевченко с женой на обед. Главным гостем был директор академического Института США и Канады Георгий Аркадьевич Арбатов. В своем кругу Арбатов стал говорить о том, что затраты на вооружение подрывают советскую экономику.— Жора, ша, — остановил академика генерал Соломатин. — Ты пессимист. Бывало и похуже. Вспомни войну — и ведь ничего, выжили.Молчание нарушил заместитель Соломатина Владимир Григорьевич Красовский. Он предложил потанцевать и похвастал новенькими туфлями:— Посмотрите на мои баретки, семьдесят гринов отдал!Скоро Бориса Соломатина сменил новый резидент — генерал-майор Дроздов. Шевченко сразу почувствовал исходящую от него опасность: «Мускулистый, лысый, с глазами василиска, Юрий Иванович Дроздов произвел на меня впечатление сильного противника».После Второй мировой войны Дроздов, дослужившийся до должности помощника начальника штаба артиллерийского полка, поступил в Военный институт иностранных языков. Он изучал немецкий язык на 4-м факультете (разложение войск и населения противника).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168