«Ой, сынки мои, не заезжайте сюда, здесь немцы». Поблагодарив ее, Потапов решил объехать деревню. Машины повернули к линии железной дороги. Стартер удачно переехал рельсовый путь, а ЗИС с баком застрял. Кто-то из механиков предложил сжечь горючее. Но Потапов оставался твердым в своем решении. Он вышел из кабины стартера, огляделся, прислушался к стрельбе. Начинало темнеть. Солнце уже давно закатилось, и стало темно. Позади виднелось большое зарево.
— Ребята, давайте поднажмем! — бодро сказал воентехник. — Нас шесть человек, неужели не справимся.
В это время техническую группу догнал вездеход. Он и помог перетащить грузовик через полотно.
Тронулись дальше. Впереди была деревня Литвинове. Остановились. Потапов и старшина Н. Елисеев пошли в разведку. Убедившись, что немцев в селе нет, заехали туда. Здесь оказалось пятнадцать автомашин, стоявших без горючего, а в их кузовах наши раненые бойцы.
Каждый техник и механик неплохо водил автомашину. Остальных шоферов Потапов подобрал из числа раненых.
Заправив все машины, авиаторы двинулись по дороге на Торопец. К утру младший воентехник благополучно привел автоколонну на свой аэродром. Ф. Потапов и его помощники совершили настоящий ратный подвиг.
К тому времени в печати все больше появлялось сообщений о подвигах авиаторов, о наградах отличившимся. А про нас в газетах не было ни строки, да и наградами пока никого не отметили. Стали высказывать жалобы: «Разве мы плохо воюем? Нас не замечают? Уже столько самолетов сбили».
Я не раз беседовал с офицерами по душам, доказывая, что ничьи заслуги в бою Родина не забудет. Но слова оставались словами, и мы с комиссаром Н. П. Бабаком решили принять меры к тому, чтобы поощрить лучших бойцов.
А тут вдруг от прокурора 29-й армии получаем приказание выслать для допроса и суда Н. Н. Морозова за то, что он сбил свой самолет. К тому дню Морозов уничтожил уже пять фашистских стервятников, стал одним из первых асов в полку, а его отдают под суд. За одной неприятностью нагрянула другая: Н. П. Бабак узнал, что началось следствие по поводу незаконного питания личного состава за счет местного населения. Это, мол, пахнет поборами. В общем, прокуратура против нас вела два следствия.
Я доложил члену Военного совета 29-й армии К. А. Гурову о своих неприятностях. Он подробно расспросил про вызов прокурора и трудности с питанием. Тут же пообещал прекратить оба следствия.
— Что касается наград за славные боевые дела и сбитые самолеты, — распорядился он, — напиши представления на Морозова и остальных отличившихся. Поддержу.
Между тем обстановка на фронте снова накалилась до предела. 22 августа противник крупными силами начал наступление. Главный удар он наносил по левому флангу 22-й армии. К вечеру 23 августа вражеские танки прорвались с юга в тыл наших войск, оборонявшихся в районе Великих Лук. Многим наземным частям пришлось вести бой в окружении. Понятно, как важно было, чтобы воздушные разведчики в такой критической ситуации непрерывно следили за противником.
Истребители вылетали на разведку, как правило, парами и вели ее визуально. Воздушным разведчикам приходилось «лезть в самое пекло».. Они пробивались сквозь сплошные завесы зенитного огня и, увертываясь от атак истребителей противника, проникали в районы сосредоточения вражеских войск, добывая нужные командованию сведения.
Старший лейтенант Н. К. Петров на истребителе И-16 поднялся в воздух на рассвете 23 августа 1941 года с летного поля в Старой Торопе. Его ведомым был лейтенант П. Н. Орлов.
Установив, что на станции Новосокольники выгружаются танки, а по дороге Невель — Чеваты движутся автоколонны врага, разведчики взяли курс на аэродром Старая Торопа, северо-западнее озера Жижицкое. Самолеты были обстреляны с земли.
…Выйдя из зоны огня зенитной артиллерии, Петров перевел «ишачка» в набор высоты с тем, чтобы, маскируясь облачностью, незаметно пересечь линию фронта. И когда ему уже казалось, что полет прошел благополучно и важные данные о противнике будут своевременно доложены командованию, под самолетом разорвался вражеский зенитный снаряд. Была изуродована приборная доска, пробит бензобак, сильно повреждено хвостовое оперение. Один из осколков, отскочив рикошетом от бронеспинки, попал старшему лейтенанту Петрову в голову. Теряя сознание, летчик интуитивно взял ручку управления «на себя», и истребитель скрылся в облаках.
Вскоре штопорящий И-16 вывалился из облаков, и казалось, уже ничто не остановит его падения. Но на малой высоте летчик, придя в себя, вывел машину из штопора. «Во что бы то ни стало надо в кратчайший срок доставить командованию важные сведения о противнике» — эта мысль помогла воздушному бойцу собрать все физические и моральные силы. Превозмогая острую боль в голове, временами теряя сознание и зрение, он все-таки довел плохо слушавшийся рулей самолет до своего аэродрома. У границы летного поля он выключил зажигание и, с трудом различая землю, по какому-то, только летчикам присущему чутью сумел посадить машину. Подбежавшие летчики и техники помогли боевому товарищу выбраться из кабины, а потом с нескрываемым удивлением рассматривали фюзеляж, крылья, хвостовое оперение, изрешеченные осколками. Из пробоин в баке неровными струйками стекал на землю бензин.
Старший лейтенант Петров плохо видел: все как в густом тумане. Он попросил немедленно отвести его к командиру.
После доклада его тотчас же отправили в госпиталь. Заботами врачей Николай Константинович вскоре поправился. Как рады были мы встретить его через месяц на аэродроме!
25 августа перед истребителями была поставлена новая, не менее сложная задача:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153