В воздушных боях и от огня зенитной артиллерии мы потеряли немало машин.
16-я воздушная армия в Берлинской операции произвела 37 565 боевых вылетов, летчики армии провели 898 воздушных боев, сбили при этом 760 самолетов противника и 46 уничтожили на аэродромах. В воздушных боях и от огня зенитной артиллерии наша армия потеряла значительно меньше.
В тесном боевом содружестве с советскими летчиками сражались авиаторы ВВС Войска Польского. В ходе операции они успешно выполнили 865 боевых вылетов, уничтожили 17 фашистских самолетов, много боевой техники и живой силы врага.
Коммунистическая партия и Советское правительство достойно отметили подвиги авиаторов нашей воздушной армии в небе Берлина. Многие авиационные соединения и части получили почетные наименования Берлинских. Все участники операции были награждены медалью «За взятие Берлина», учрежденной в честь исторической победы. У летчиков, штурманов, воздушных стрелков, техников на груди засверкали новые высокие награды.
Штаб воздушной армии четко организовывал управление таким большим количеством соединений (8 авиакорпусов и 10 дивизий). Начальник штаба генерал П.И.Брайко, начальник оперативного отдела полковник И. И. Островский и начальник связи полковник Н. Д. Игнатов в этой операции показали себя отличными организаторами боевых действий авиационных соединений и частей.
Оправдало себя централизованное использование радиолокационных средств. Это способствовало более эффективному применению радиолокации и повысило ее роль в общей системе управления авиацией в бою. Три узла наведения действовали безотказно. Один из них — армейский — осуществлял наблюдение за воздушной обстановкой в районе действий всей нашей армии. Радиолокаторы помогали вести контроль за полетами своих самолетов и противника, наводить истребителей на отдельные авиагруппы, идущие к линии фронта или в глубь расположения наших войск. Об обнаруженных целях оповещались авиачасти, зенитные средства и наземные войска Кроме того, информация о воздушной обстановке передавалась двум другим узлам наведения. Радиолокационные установки позволяли нам своевременно принимать меры к наращиванию сил своих истребителей в наиболее важных районах и очищать их от самолетов противника.
Но вернемся к последним дням войны. Еще 5 мая Г. К. Жуков приказал мне приготовиться к приему самолетов союзников на аэродроме Темпельгоф, которые должны были доставить сюда командование для подписания немцами безоговорочной капитуляции.
— Готовьте эскорт из 18 самолетов-истребителей, время полета я сообщу, — сказал он.
Такую историческую миссию мы возложили на летчиков 515-го истребительного полка 13-го авиакорпуса генерала Сиднева. Пожалуй, это было последнее боевое задание, которое мне пришлось дать авиационной части в Великой Отечественной войне. В выполнении его принимали участие прославленные воздушные бойцы. Командовал группой истребителей майор М. Н. Тюлькин (впоследствии Герой Советского Союза). В нее входили капитан В. А. Гурбич, старший лейтенант В. А. Марьин, лейтенанты Ю. Т. Дьяченко, С. Ф. Гладких, В. П. Гавриленко и другие.
7 мая вечером позвонил Г. К. Жуков и предупредил, что завтра в десять утра нам нужно послать свои истребители на аэродром Стендаль. При подходе к аэродрому следует дать сигнал, и оттуда поднимутся союзники на «дугласах». Наши летчики должны охранять их от возможных диверсий противника Это будет вместе с тем и почетный эскорт, который проведет союзников на аэродром Темпельгоф,
Жуков спросил в заключение:
— Все ясно?
Я ответил, что не все, нужно бы уточнить, по какому времени в десять часов.
— Минутку, — говорит Жуков.
Я сижу у телефона, жду. Проходит минута, вторая, третья, четвертая и пятая… Вдруг в трубке раздался голос маршала:
— По среднеевропейскому времени в десять часов.
— Есть, теперь ясно, — ответил я.
Собрал офицеров штаба, сообщил задание командиру корпуса генералу Б. А. Сидневу: обеспечить эскорт и вылет в 10.00 по среднеевропейскому времени. Летчикам проложить маршруты и быть на аэродроме в 8.00.
Через некоторое время раздался телефонный звонок, и генерал Сиднев спросил:
— Товарищ командующий, в десять часов по среднеевропейскому, а во сколько это по московскому времени?
Я объяснил, что среднеевропейское время отличается
от московского зимой — на два часа. Следовательно, так
и надо считать. Сейчас — май, и еще не перешли на летнее
время, значит, разница два часа, и вылетать надо в 12.00
по московскому времени.
Но и после этого оказалось, что не все ясно. Штурман армии доложил мне, что он не знает, перешли у союзников на летнее время или нет. Может получиться, что эскорт придет позже на час, будет неприятность.
В это время в нашей армии на стажировке был А. В. Беляков — штурман чкаловского экипажа, совершившего в 1938 году перелет из Москвы через Северный полюс в Америку. Он был моим учителем в академии. Мы пригласили Александра Васильевича, и он прибыл в полночь. Я объяснил ему наше затруднение. Но Беляков ответил, что не может ничего сказать, так как это декретное время, а в дни войны никто не объявлял о нем.
— Вы разочаровали меня, Александр Васильевич. Я же знаю, что переходят на летнее время со 2 июня, сейчас еще май, значит, не перешли. Разница — два часа.
— Сергей Игнатьевич, — ответил Беляков, — по законам науки так, как вы говорите, а как союзники делают, мне неизвестно.
Я позвонил в Москву главному штурману ВВС генералу Стерлигову и задал тот же вопрос. Он мне ничего не ответил, как и Беляков. И тут получилась осечка.
Было уже три часа ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153