ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Как оказалось, Литвинов в обход Красина хотел выслужиться (он уже ранее безуспешно «навоевался» с Чичериным за пост наркоминдела, теперь задумал свалить наркомвнешторга и сесть на его место) и начал переговоры с какими-то заграничными жуликами о продаже золота и бриллиантов на 20 млн. ф. ст. (стоимость одной «царской посылки» «залогового золота» в 1915-1917 гг.).
Красин дезавуировал Литвинова — на такую сумму бриллиантов во Внешторге уже давно нет, все выгребли подчистую. Для Литвинова его интрига против Красина кончается однозначно: к концу 1921 г. его освобождают в Эстонии сразу от трех должностей — полпреда, торгпреда и «уполномоченного Совнаркома по валютным операциям», но переводят с повышением — замнаркома иностранных дел к Чичерину, где он и работает последующие девять лет, до тех пор, когда наконец наступает его звездный час: в 1930 г. Сталин делает его «министром».
Другой эпизод относится к 1922 г. когда Красин схлестнулся с будущим наркомфином и «отцом» реформы рубля (червонца) Г.Я. Сокольниковым.
История этого конфликта такова. 6 октября 1922 г. пленум ЦК РКП(б) по предложению Сокольникова единогласно проголосовал за ослабление монополии внешней торговли (как писал в своих тезисах к пленуму «О режиме внешней торговли» Сокольников, можно разрешить «свободный вывоз» из РСФСР сахара, мехов, зерна, особенно в сторону Персии и Китая).
Из приглашенных на пленум только Красин решительно выступил против ослабления госмонополии на внешнюю торговлю. Ленина на пленуме не было — он болел. Красин поехал к нему в Горки и убедил: дело это крайне опасное, экономика России только-только встает на ноги, «золотого червонца» еще нет, мы вновь потеряем контроль за экспортом, и снова придется на жуликов бросать чекистов.
Ленин и на этот раз согласился с доводами Красина и настоял, чтобы решение пленума приостановили на два месяца, до изучения опыта торговли Внешторга. А на декабрьском пленуме уже с участием Ленина предыдущее постановление столь же единогласно отменили — Красин снова победил!
* * *
Но не надо, однако, думать, что все эти большевики-интеллигенты и государственники — Ленин, Сокольников, Красин и другие — были абстрактными радетелями за «народное дело». Нет, они продолжали старую российскую традицию государственности, точно отраженную историком В.О. Ключевским, — «государство пухло, а народ хирел». Когда Ленину нужны были дополнительные валютные ценности на торговлю с Западом, он не останавливался перед развязыванием грабежа церковного имущества: «Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным образом и самым быстрым способом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности и никакое отстаивание своей позиции в Генуе в особенности совершенно немыслимы. Сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать этого не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс» (вот он — возврат к «террору экономическому»).
Нет, у Красина не было принципиальных разногласий с Лениным относительно грабежа монастырей и лавр Русской православной церкви: в конце концов Петр I снимал с колоколен колокола, переливая их на пушки, а Екатерина II за 25 лет до Великой французской революции провела секуляризацию, отобрав у монастырей 90% пахотных земель и угодий, оставив лишь по «шесть соток».
Здесь иллюзий у нас быть не должно: весь нэп, по сути, был восстановлением и продолжением старых дореволюционных реформ Витте (золотой рубль — нэповский червонец, монополия на продажу водки — восстановлена в 1922 г. большевиками). Даже акцизы (дополнительные налоги) по названиям почти совпадали с виттовскими — на сахар, чай, спички, табак, соль, свечи и т.д. Разве что ввели новый — «с резиновых калош» (26 коп. с пары отечественных и 56 коп. — с иностранных; «с детских калош взимается половина ставки»).
Красин не соглашался с Лениным тактически. Это наглядно видно из их переписки в августе 1921 г. об отношении к двум «Помголам» — всероссийским комитетам помощи голодающим: один официальный при ВЦИК и другой общественный, прозванный «прокукишным» (по начальным буквам фамилий его создателей, известных дореволюционных общественных деятелей С.Н. Прокоповича, Е.Д. Кусковой и Н.М. Кишкина).
Ленин полагал, что «прокукишный» Помгол большевикам не нужен (и действительно, осенью 1922 г. супругов Прокопович и Кускову вышлют на «философском пароходе» за границу, а бывшего кадета Кишкина в том же году посадят в тюрьму).
Красин, наоборот, в своем письме Ленину 19 августа 1921 г. солидаризируясь с Г.В. Чичериным, писал, что «прокукишный» Помгол не только большевикам не помеха, а, наоборот, большое подспорье в «заграничном нэпе», который Красин довольно цинично определил как «столь успешно начатое втирание очков всему свету» (выделено мною. — Авт.).
И Красин расшифровывает эту новую тактику «кнута и пряника»: «Никакой опасности, чтобы Прокукишин стал чем-то опасным за границей, нет. Напротив, он поможет окончательному разложению белогвардейщины, а это важно и в вопросе о займах, и в переговорах о концессиях. Этот поворот политики (к репрессиям. — Авт.) очень неблагоприятно скажется. И чего ради?»
Действительно, «втирание очков» Западу у Красина покоилось на том, что он, как никто другой в высшем руководстве Советской России, понимал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Красин дезавуировал Литвинова — на такую сумму бриллиантов во Внешторге уже давно нет, все выгребли подчистую. Для Литвинова его интрига против Красина кончается однозначно: к концу 1921 г. его освобождают в Эстонии сразу от трех должностей — полпреда, торгпреда и «уполномоченного Совнаркома по валютным операциям», но переводят с повышением — замнаркома иностранных дел к Чичерину, где он и работает последующие девять лет, до тех пор, когда наконец наступает его звездный час: в 1930 г. Сталин делает его «министром».
Другой эпизод относится к 1922 г. когда Красин схлестнулся с будущим наркомфином и «отцом» реформы рубля (червонца) Г.Я. Сокольниковым.
История этого конфликта такова. 6 октября 1922 г. пленум ЦК РКП(б) по предложению Сокольникова единогласно проголосовал за ослабление монополии внешней торговли (как писал в своих тезисах к пленуму «О режиме внешней торговли» Сокольников, можно разрешить «свободный вывоз» из РСФСР сахара, мехов, зерна, особенно в сторону Персии и Китая).
Из приглашенных на пленум только Красин решительно выступил против ослабления госмонополии на внешнюю торговлю. Ленина на пленуме не было — он болел. Красин поехал к нему в Горки и убедил: дело это крайне опасное, экономика России только-только встает на ноги, «золотого червонца» еще нет, мы вновь потеряем контроль за экспортом, и снова придется на жуликов бросать чекистов.
Ленин и на этот раз согласился с доводами Красина и настоял, чтобы решение пленума приостановили на два месяца, до изучения опыта торговли Внешторга. А на декабрьском пленуме уже с участием Ленина предыдущее постановление столь же единогласно отменили — Красин снова победил!
* * *
Но не надо, однако, думать, что все эти большевики-интеллигенты и государственники — Ленин, Сокольников, Красин и другие — были абстрактными радетелями за «народное дело». Нет, они продолжали старую российскую традицию государственности, точно отраженную историком В.О. Ключевским, — «государство пухло, а народ хирел». Когда Ленину нужны были дополнительные валютные ценности на торговлю с Западом, он не останавливался перед развязыванием грабежа церковного имущества: «Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным образом и самым быстрым способом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности и никакое отстаивание своей позиции в Генуе в особенности совершенно немыслимы. Сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать этого не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс» (вот он — возврат к «террору экономическому»).
Нет, у Красина не было принципиальных разногласий с Лениным относительно грабежа монастырей и лавр Русской православной церкви: в конце концов Петр I снимал с колоколен колокола, переливая их на пушки, а Екатерина II за 25 лет до Великой французской революции провела секуляризацию, отобрав у монастырей 90% пахотных земель и угодий, оставив лишь по «шесть соток».
Здесь иллюзий у нас быть не должно: весь нэп, по сути, был восстановлением и продолжением старых дореволюционных реформ Витте (золотой рубль — нэповский червонец, монополия на продажу водки — восстановлена в 1922 г. большевиками). Даже акцизы (дополнительные налоги) по названиям почти совпадали с виттовскими — на сахар, чай, спички, табак, соль, свечи и т.д. Разве что ввели новый — «с резиновых калош» (26 коп. с пары отечественных и 56 коп. — с иностранных; «с детских калош взимается половина ставки»).
Красин не соглашался с Лениным тактически. Это наглядно видно из их переписки в августе 1921 г. об отношении к двум «Помголам» — всероссийским комитетам помощи голодающим: один официальный при ВЦИК и другой общественный, прозванный «прокукишным» (по начальным буквам фамилий его создателей, известных дореволюционных общественных деятелей С.Н. Прокоповича, Е.Д. Кусковой и Н.М. Кишкина).
Ленин полагал, что «прокукишный» Помгол большевикам не нужен (и действительно, осенью 1922 г. супругов Прокопович и Кускову вышлют на «философском пароходе» за границу, а бывшего кадета Кишкина в том же году посадят в тюрьму).
Красин, наоборот, в своем письме Ленину 19 августа 1921 г. солидаризируясь с Г.В. Чичериным, писал, что «прокукишный» Помгол не только большевикам не помеха, а, наоборот, большое подспорье в «заграничном нэпе», который Красин довольно цинично определил как «столь успешно начатое втирание очков всему свету» (выделено мною. — Авт.).
И Красин расшифровывает эту новую тактику «кнута и пряника»: «Никакой опасности, чтобы Прокукишин стал чем-то опасным за границей, нет. Напротив, он поможет окончательному разложению белогвардейщины, а это важно и в вопросе о займах, и в переговорах о концессиях. Этот поворот политики (к репрессиям. — Авт.) очень неблагоприятно скажется. И чего ради?»
Действительно, «втирание очков» Западу у Красина покоилось на том, что он, как никто другой в высшем руководстве Советской России, понимал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187