ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Кто-то подошел и встал за моей спиной рядом с могилой. Потом что-то спросил по-чешски. Я машинально ответил: «Не понимаю». И вдруг тот же голос на чистом русском языке: «Пан был знаком с моим отцом и матерью?» Я обернулся — пожилой чех в аккуратном, но уже поношенном костюме, при галстуке, с букетиком цветов в руке, который он бережно положил к памятнику своих родителей.
«Вы русский или чех?» — удивленно спросил я. «И то и другое: мать — русская, сибирячка, отец — чех, из легионеров, воевал у вас в России», — ответил он.
Я уже кое-что знал о легионерах в Сибири, как-никак закончил истфак МГУ по кафедре истории южных и западных славян, там профессора и доценты рассказывали о трагедии корпуса больше, чем было написано в учебниках по истории КПСС или официальной историографии Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке. Да и после XX съезда партии многие мои однокашники по курсу — чех Франтишек Силницкий и словак Иван Лалуга — разговорились (оба, кстати, стали активистами «пражской весны» и оба пострадали после «братской помощи» войск стран Варшавского договора в августе 1968 г.: Франтишеку с женой Ларисой пришлось бежать через Австрию в Израиль, теперь они живут в США, а Иван остался в Братиславе и хлебнул соленого до слез).
Читал я и книгу историка-слависта А.Х. Клеванского «Чехословацкие интернационалисты и преданный корпус» (1965 г.), там упоминается некий полковник Червинка, бежавший из Сибири с мешком русского серебра.
«Так вы — сын того самого полковника Червинки?» — с изумлением спросил я.
"Да, — ответил пан. — Позвольте представиться: Ярослав Карановский, фамилия по матери, родился здесь, в Праге, в 1921 г. А маму мою отец вывез из Сибири. И не он один — многие легионеры привезли русских жен, особенно словаки.
Вы знаете, — прервал мои мысли собеседник, — в старой, довоенной Чехословакии очень хорошо относились к русским, не чета нынешним временам, особенно после августа 1968 г. Ведь Прага тогда чуть ли не наполовину была населена русскими — русский университет, русские гимназии, русские кадетские корпуса. А сколько выходило газет и книг на русском языке! Я ведь учился в чешской гимназии и в русской воскресной школе: отец и мать хотели, чтобы их сын впитал обе культуры. Да и чехи хорошо понимают по-русски, даже если они его никогда не учили. Обратно сложнее — русским чешский надо для этого учить. Тогда ведь еще очень сильны были традиции панславизма и… иллюзии, что большевики — это ненадолго, не сегодня-завтра падут, нужны будут образованные кадры.
Иллюзии эти разделял Томаш Масарик, первый президент Чехословакии. Он немало помогал русским эмигрантам, особенно профессорам и молодежи. Деньги выдавал. Говорят, даже «Легио-банк» заставил раскошелиться на русскую эмиграцию.
Вы видели Русский дом в Праге? Нет? Сходите — там жили все русские профессора. А построили дом на деньги «Легио-банка». Первые русские эмигранты приезжали, как это по-русски, «в чем мать родила» — голые и босые. Так Масарик субсидию специальную установил — жилье давали бесплатно, даже одежду, еду, конечно. Знаете, совсем как сейчас в Израиле для советских евреев. Только у нас «евреями» были русские".
Я спешил — надо было идти на съемки, консультировать режиссера. Мы расстались, и с тех пор сына генерала Червинки я больше не видел. А вот слышать — слышал. По радио «Свобода» в репортаже Игоря Померанцева все с того же Ольшанского кладбища, причем сравнительно недавно — летом 1996 г.
И в тот поздний московский вечер, слушая чуть хрипловатый голос Ярослава, вдруг подумалось: может быть, морально этот чехословацкий след от «казанского» золота давным-давно окупился?
Ни японцы с китайцами, ни даже французы (у них тоже было немало белых эмигрантов) с англичанами не сделали для наших соотечественников в 20-30-х годах столько добра, сколько чехи и словаки.
Да, американцы в Калифорнии приравняли белых офицеров к своим ветеранам. Низкий поклон им за это. Но школы русские не открыли, университет — тоже, а ведь в Праге учились тысячи гимназистов и студентов со всего «русского рассеяния».
Да, начфин Шип и генерал Чила вряд ли сняли бы с себя последнюю рубашку, чтобы помочь детям беженцев. Впрочем, и они приняли генерала Сергея Войцеховского в свою военную касту, присвоили ему, русскому офицеру, высший в довоенной республике чин генерала армии. И если бы послушался его Бенеш в 1939 г. и дал вооруженный отпор в Судетах войскам вермахта, еще неизвестно, стал бы Гитлер нападать на Польшу, заключать союз со Сталиным и вбивать клин между чехами и словаками (марионеточное государство попа Тисо, который, кстати, также взял даже в свой МИД десятки русских эмигрантов).
Да и судиться сегодня с чехами и словаками за «золото Колчака» уже никто не станет: документов слишком мало. Фактически один «протокол» от 2 октября 1918 г. на 750 ящиков серебра (900 тыс. зол. руб.). Остальное пока проходит по статье «военные трофеи».
Иное дело — Антанта и Япония. Здесь побороться можно. Вот и пойдем дальше по следам нашего «казанского клада» (и не только его).
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Наиболее типичная реакция на «предательский» Брестский мир отражена в мемуарах штабс-капитана Э.Н. Гиацинтова (первого мужа будущей народной артистки СССР Софьи Гиацинтовой), окончившего свои дни на чужбине, в эмиграции. См.: Гиацинтов Э. Записки белого офицера / Публикация В.Г. Бортневского. — СПб. 1992.
2 Цит. по: Леонтьев Я.В. Новые источники по истории левоэсеровского террора // Индивидуальный политический террор в России. XIX — начало XX в. (материалы конференции). — М. 1996. — С. 143. И.К. Каховская возглавляла группу эсеров-террористов, которая 30 июля 1918 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
«Вы русский или чех?» — удивленно спросил я. «И то и другое: мать — русская, сибирячка, отец — чех, из легионеров, воевал у вас в России», — ответил он.
Я уже кое-что знал о легионерах в Сибири, как-никак закончил истфак МГУ по кафедре истории южных и западных славян, там профессора и доценты рассказывали о трагедии корпуса больше, чем было написано в учебниках по истории КПСС или официальной историографии Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке. Да и после XX съезда партии многие мои однокашники по курсу — чех Франтишек Силницкий и словак Иван Лалуга — разговорились (оба, кстати, стали активистами «пражской весны» и оба пострадали после «братской помощи» войск стран Варшавского договора в августе 1968 г.: Франтишеку с женой Ларисой пришлось бежать через Австрию в Израиль, теперь они живут в США, а Иван остался в Братиславе и хлебнул соленого до слез).
Читал я и книгу историка-слависта А.Х. Клеванского «Чехословацкие интернационалисты и преданный корпус» (1965 г.), там упоминается некий полковник Червинка, бежавший из Сибири с мешком русского серебра.
«Так вы — сын того самого полковника Червинки?» — с изумлением спросил я.
"Да, — ответил пан. — Позвольте представиться: Ярослав Карановский, фамилия по матери, родился здесь, в Праге, в 1921 г. А маму мою отец вывез из Сибири. И не он один — многие легионеры привезли русских жен, особенно словаки.
Вы знаете, — прервал мои мысли собеседник, — в старой, довоенной Чехословакии очень хорошо относились к русским, не чета нынешним временам, особенно после августа 1968 г. Ведь Прага тогда чуть ли не наполовину была населена русскими — русский университет, русские гимназии, русские кадетские корпуса. А сколько выходило газет и книг на русском языке! Я ведь учился в чешской гимназии и в русской воскресной школе: отец и мать хотели, чтобы их сын впитал обе культуры. Да и чехи хорошо понимают по-русски, даже если они его никогда не учили. Обратно сложнее — русским чешский надо для этого учить. Тогда ведь еще очень сильны были традиции панславизма и… иллюзии, что большевики — это ненадолго, не сегодня-завтра падут, нужны будут образованные кадры.
Иллюзии эти разделял Томаш Масарик, первый президент Чехословакии. Он немало помогал русским эмигрантам, особенно профессорам и молодежи. Деньги выдавал. Говорят, даже «Легио-банк» заставил раскошелиться на русскую эмиграцию.
Вы видели Русский дом в Праге? Нет? Сходите — там жили все русские профессора. А построили дом на деньги «Легио-банка». Первые русские эмигранты приезжали, как это по-русски, «в чем мать родила» — голые и босые. Так Масарик субсидию специальную установил — жилье давали бесплатно, даже одежду, еду, конечно. Знаете, совсем как сейчас в Израиле для советских евреев. Только у нас «евреями» были русские".
Я спешил — надо было идти на съемки, консультировать режиссера. Мы расстались, и с тех пор сына генерала Червинки я больше не видел. А вот слышать — слышал. По радио «Свобода» в репортаже Игоря Померанцева все с того же Ольшанского кладбища, причем сравнительно недавно — летом 1996 г.
И в тот поздний московский вечер, слушая чуть хрипловатый голос Ярослава, вдруг подумалось: может быть, морально этот чехословацкий след от «казанского» золота давным-давно окупился?
Ни японцы с китайцами, ни даже французы (у них тоже было немало белых эмигрантов) с англичанами не сделали для наших соотечественников в 20-30-х годах столько добра, сколько чехи и словаки.
Да, американцы в Калифорнии приравняли белых офицеров к своим ветеранам. Низкий поклон им за это. Но школы русские не открыли, университет — тоже, а ведь в Праге учились тысячи гимназистов и студентов со всего «русского рассеяния».
Да, начфин Шип и генерал Чила вряд ли сняли бы с себя последнюю рубашку, чтобы помочь детям беженцев. Впрочем, и они приняли генерала Сергея Войцеховского в свою военную касту, присвоили ему, русскому офицеру, высший в довоенной республике чин генерала армии. И если бы послушался его Бенеш в 1939 г. и дал вооруженный отпор в Судетах войскам вермахта, еще неизвестно, стал бы Гитлер нападать на Польшу, заключать союз со Сталиным и вбивать клин между чехами и словаками (марионеточное государство попа Тисо, который, кстати, также взял даже в свой МИД десятки русских эмигрантов).
Да и судиться сегодня с чехами и словаками за «золото Колчака» уже никто не станет: документов слишком мало. Фактически один «протокол» от 2 октября 1918 г. на 750 ящиков серебра (900 тыс. зол. руб.). Остальное пока проходит по статье «военные трофеи».
Иное дело — Антанта и Япония. Здесь побороться можно. Вот и пойдем дальше по следам нашего «казанского клада» (и не только его).
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Наиболее типичная реакция на «предательский» Брестский мир отражена в мемуарах штабс-капитана Э.Н. Гиацинтова (первого мужа будущей народной артистки СССР Софьи Гиацинтовой), окончившего свои дни на чужбине, в эмиграции. См.: Гиацинтов Э. Записки белого офицера / Публикация В.Г. Бортневского. — СПб. 1992.
2 Цит. по: Леонтьев Я.В. Новые источники по истории левоэсеровского террора // Индивидуальный политический террор в России. XIX — начало XX в. (материалы конференции). — М. 1996. — С. 143. И.К. Каховская возглавляла группу эсеров-террористов, которая 30 июля 1918 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187