На полу купе валялись мои кеды со звездами. Кеды назывались Converse. Они были светлыми.
Было время, и, чтобы попасть в эти края, люди снашивали сотни пар такой обуви. И тратили несколько лет жизни. Теперь все проще. Поболтался с приятелями по клубам, доехал до вокзала, купил билет, и твои кеды еще не успели испачкаться, а ты – за четыре тысячи миль от квартиры, где тебя ждет жена.
2
Весь первый день за окном были леса, во второй появились степи, а теперь начиналась пустыня. Жалко, что я не съездил в эти края школьником: имел бы твердую пятерку по географии.
Юг России был забит военной техникой и теми, кто знает, с какой стороны к этой технике подойти. Военные ехали в Чечню, ехали из Чечни, ехали в регионы, расположенные рядом с Чечней, а параллельно с ними во всех перечисленных направлениях передвигались и сами чеченцы.
Едва мы отъехали от Москвы, во внутриэкспрессном радио зазвучала турецкая музыка. Рыдающие голоса и барабаны – как просыпавшаяся крупа. Русские морщились и выключали динамики. Узбеки улыбались и делали погромче.
У меня дома есть пара компакт-дисков с такой музыкой. Они выпущены в серии, кото рая называется «Этническая коллекция». Однако здесь ритмы звучали совсем иначе.
Понимаете, тигр в зоопарке и тигр, который стоит поперек тропинки, по которой вы шли домой, это одно и то же животное. Но воспринимаете-то вы его не одинаково, правда?
Когда наш поезд останавливался на станциях, русские бабушки с криками «Салям алейкум! Пирожки не желаете?» бежали вдоль вагонов.
Одна старушка продавала громадных красных раков. Дети Азии столпились вокруг, долго кричали на своем языке и тыкали в раков пальцами, а потом поинтересовались: если съесть этих животных, они не укусят клешнями изнутри за живот?
Купе, в котором я ехал, было единственным «русским» во всем экспрессе. Там ехал я, девушка-блондинка, совсем древний голубоглазый старик и молчаливая женщина, сопровождавшая старика.
Остальные купе были заняты азиатскими женщинами. Женщины, похожие на героинь индийского кино, женщины, похожие на Рамсеса Второго, женщины с громадными этнографическими серьгами в ушах, женщины, похожие на Джеки Чана, женщины в шароварах, галошах и пестрых балахонах…
Опустив верхние полки, они клали на них фанерные щиты – получалось вроде балкончика. Рассевшись вдоль стен, человек 12–15, азиаты так и ехали. Спали сидя. В коридор старались выходить пореже.
С женщинами ехали дети. Матери привязывали их за ручки нитками к двери, и дети неподвижно сидели в купе. Иногда их отпускали погулять. Лобастые, черные дети забредали в мое купе, молча садились, какое-то время сидели, а потом уходили.
Закрывать двери в купе здесь было не принято. Даже нижнее белье мужчины переодевали при распахнутых дверях. По ночам к нам в купе кто-то постоянно заглядывал. Просто, чтобы посмотреть: как мы тут?
В коридоре и тамбуре для курения тоже ехали пассажиры. Некоторые спали прямо на полу. Некоторые сидели, поджав ноги, и разгадывали кроссворды на азиатских языках.
Через одно купе от моего ехал азиат, лицо которого было покрыто розовыми язвами. Сперва я думал, что это шрамы… или солнечные ожоги… а потом оказался прижатым к нему в очереди в туалет и увидел, что одно ухо у мужчины полностью отгнило и теперь на его месте осталась только дырочка, чтобы подслушивать, о чем болтают окружающие.
Мне с моими комплексами и мизантропией следовало угодить именно в такое место. Менее комфортно, чем здесь, я чувствовал бы себя, наверное, только в тюрьме.
Чаще всего я общался с блондинкой, ехав шей в моем купе. Она рассказывала, что раньше жила в Узбекистане, потом эмигрировала в Россию, а сейчас едет навестить родственников.
– Уехала я ребенком. Еще в школу не ходила. Но до сих пор, когда вижу по телевизору человека в тюбетейке, чуть не плачу. Очень теплое чувство к Азии. Несмотря на всю дискриминацию русских.
– А была дискриминация?
– Была.
– Хамили в магазинах? Отказывали в приеме на работу?
– В 1991-м в сельских районах всех русских вырезали. Мама даже не стала продавать квартиру. Мы просто собрали, что успели, в коробки и бежали.
Проводники и пассажиры смотрели на ее белые волосы как на непристойную фотокарточку. Южане любят блондинок.
Как-то, проводя каникулы на Черном море, я забрел ночью на пляж. Там целая стая аборигенов по очереди делала секс с русской девушкой. Ее белые волосы разметались по гальке.
Южные мужчины подогнали к месту машину и подсвечивали себе фарами. Некоторое время я стоял в темноте и смотрел на происходящее. Когда прикуривал сигарету, девушка еще кричала и отбрыкивалась. Когда я выкинул окурок, она даже не шевелилась. Мне была видна запекшаяся кровь на ее незагорелых ногах.
3
Утром третьего дня ритм, в котором стучали колеса, изменился. Раньше он напоминал стихотворный размер «Калевалы», а теперь – каламбуров Омара Хайяма.
Холмы за окном были покрыты сгоревшей травой. Совсем на горизонте виднелись горы. Они были голубые.
Чтобы не портить ландшафт, аборигены спилили на дрова все деревянные столбы, и теперь единственной неровностью, попадавшейся за окном, были старинные мусульманские кладбища… городки мертвых… купола и минареты, стоящие прямо посреди плоской степи.
Из-за того что степь была холмистой, горизонт казался очень близким, а мир – маленьким. Он весь был моим.
Русскую границу мы проскочили ночью. Моя большая страна без сожалений выпустила блудного сына. Зато с утра по вагонам начала ходить казахская полиция.
Я пошел умываться и сразу же наткнулся на карликового, но коренастого полисмена в форме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52