В низинке стоял Казанский вокзал с голубым циферблатом часов, левее концертный зал с подсвеченными афишами, еще левее стеклянная коробка универмага «Московский», Ярославский вокзал и теремок станции метро «Комсомольская».
На фоне этого языческого великолепия Ленинградский вокзал выглядел очкариком в шляпе-пирожок, который говорит: «Нет, спасибо», когда соседи по купе спрашивают его: «Эй, чмырь, хочешь стакан самогона и закусить чесноком?»
Странно, я приезжаю в этот город уже пятнадцать лет подряд, но я ни разу не был на Казанском вокзале… и в Казани тоже не был… что говорить про те края, где растут дыни и героин, у девушек ацтекские профили и никто не знает, что Джими Хендрикс – мертв?
До поезда домой была куча времени. Подземный переход пах рвотой. Чем еще он мог пахнуть?
Внутри Казанский вокзал был громаден, темен и полон таинственных голосов. Как рекламный проспект: посмотрите на вокзал и представьте, как выглядят места, до которых можно отсюда доехать.
Перед окошками касс не было ни единого человека.
– Знаете… это… У вас есть билеты в…
– Куда вам нужно?
– Куда-нибудь поюжнее.
– На море?
– Нет, на море я не хочу. Есть билеты до Китая?
– Вы хотите уехать из Москвы в Китай? У нас нет прямого сообщения с Китаем.
– А с чем есть?
– Куда вам надо?
– В Китай. Или в Иран.
– В Иран без пересадки проехать невозможно.
– А с пересадкой?
– Я не знаю. Вы хотите уехать в Иран?
– Да. В Иран или в Китай. Что там есть неподалеку?
– Где «там»?
– Ну… рядом с Китаем?
– Там много чего есть.
– Когда ближайший поезд до много-чего?
– Острим?
– Смешно получилось, да?
– Хотите, я позову милиционера?
– Не надо. Продайте мне билет до…
– Докуда?
– До ближайшего к Китаю… или к Ирану места. На ближайший поезд до ближайшего места.
Кассирша долго щелкала компьютерной клавиатурой. Если я захочу передумать, то делать это нужно было прямо сейчас. Я стоял и слушал, как кассирша перечисляет названия городов. Каждое из них пахло дыней и изюмом.
– Есть билет до Ташкента.
– Отлично! Я беру.
– Поезд фирменный. Дорогой.
– Не проблема. Когда он отходит?
– Через двадцать минут.
Я достал из кармана московский гонорар. Часть денег была в долларах, но некоторая часть – в рублях. Я по одной запихивал желтые купюры в крошечное окошко кассы.
5
Табло «№ 613, Москва – Ташкент, 23:35» отыскалось быстро. Перед табло стояла огромная толпа милиции и пассажиров. На перрон никого не пускали.
Азиатские мужчины выкрикивали свои брызгающиеся слова. Я протиснулся в центр толпы. Дорогу дальше перекрывали плечом к плечу стоящие люди в черной униформе. Возможно, железнодорожники.
Стоящий передо мной молодой узбек что-то выкрикнул и тут же получил милицейской дубинкой в лоб. Парень упал. Толпа отшатнулась назад. Запищали придавленные дети.
Черный железнодорожник крикнул мне:
– У тебя что? Удостоверение?
– Билет. Вот он.
– Русский? Проходи!
За первой цепью стояли еще типы в штатском. Они досматривали сумки и карманы пассажиров. Мои досматривать не стали. Проходя мимо подземного перехода, ведущего на перрон, я заметил, что внизу он тоже блокирован милицией.
Фирменный и дорогой поезд был, как близнец, похож на тот, что мог увезти меня домой. Завтра с утра жена проснется заранее… станет лежать, длинноногая… не вставая из постели, она будет прислушиваться… а когда я на цыпочках войду в комнату, жена, не открывая глаз, улыбнется…
Вернее, нет. Не улыбнется.
Проводник был одет в парадную желтую форменную рубаху.
– Проходи! Билеты есть? Проходи!
Я зашел в купе. Сказал попутчикам «Здрасти», взял с собой сигареты и вернулся на перрон.
– Ташкент, это что за страна?
– Узбекистан.
– Слушай, а чего здесь всегда так?
– Как?
– Ну, милиция… лупят всех.
– Всегда.
– Понимаю. Мы поедем через русско-узбекскую границу?
– Мы поедем через русско-казахскую границу. А потом, через казахско-узбекскую.
– Навороты, mazafaka.
– Что?
– В России мы где-нибудь будем останавливаться?
– Много раз!
– Ну, например, где?
– Например, в Волгограде.
Поезд потихоньку тронулся. Я докурил сигарету, зашел в вагон, залез на верхнюю полку и уснул еще до того, как опустил голову на подушку.
Волгоград не был мне интересен. Я уже бывал в этом городе. Правда, давно.

Волгоград 1986 год

1
На день шестнадцатилетия мне аплодировал громадный Дворец спорта. Я сидел – единственный во всем громадном здании, – а несколько тысяч мужчин и женщин хлопали в ладоши и поздравляли меня с моим праздником. Здоровенный, битком набитый стадион рукоплескал… лично мне… стоя… очень долго… вам когда-нибудь аплодировали Дворцы спорта? Тогда, пятнадцать лет назад, все вообще очень неплохо начиналось…
2
Чернобыль рванул весной 1986-го. Крыша у меня рванула приблизительно тогда же. Возможно, между двумя этими событиями есть какая-то связь.
Перед тем как допустить меня к выпускным экзаменам за восьмой класс, директор школы вызвала родителей на беседу и поставила вопрос ребром: либо после экзаменов они забирают меня из вверенного директору заведения, либо директорша приложит все силы, чтобы меня посадили в тюрьму.
Родители выбрали вариант под номером один. Дальше я должен был продолжать образование в ПТУ.
А по утрам дворники поливали пыльные дворы из брызгающихся резиновых шлангов… и мужчины в белых тужурках продавали квас из желтых бочек… город пах квасом, пылью и тополями… а количество цветков сирени с пятью лепестками «Загадай-желание» в ту чернобыльскую весну било все рекорды… и ни одно желание из тех, что я загадывал, не было связано с продолжением образования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52