Подвижные части продолжают идти вперед. Противник оказывает им яростное сопротивление.
Пара уже возвращалась. Шла на высоте три тысячи метров. И вдруг Цветков заметил внизу «раму»: тонкий ее силуэт темнел под сизоватым слоем дымки.
И впрямь, надо было обладать очень острым зрением, чтобы в серовато-сизом мареве заметить эту малоразмерную машину, висевшую над землей всего лишь на тысячеметровой высоте. При других обстоятельствах лейтенант Цветков не решился бы вступить в бой, да и командование строго предупреждает: разведчику ставится своя особая задача, и выполнять он должен только ее. Но тут он увидел вражеского разведчика-корректировщика. Мог ли Цветков допустить, чтобы враг получил важные, ценные данные о положении наших войск, мог ли он допустить, чтобы уже сегодня противник предпринял контрмеры против развивающих успех советских войск?..
В эфир полетел короткий приказ Березкину прикрыть атаку. И пара стремительным маневром ринулась вниз — на врага.
Истребители развили огромную скорость. Цветков не учел, что именно это и помешает вести прицеливание: истребители будут рыскать из стороны в сторону, и «раму» никак не удастся поймать в перекрестие прицела хотя бы на два-три мгновения. Открывать же огонь «навскидку» бессмысленно — только вспугнешь врага.
Атака ведущего сорвалась, и огорченный неудачей Цветков стал выводить истребитель из пике вверх, как вдруг прямо перед собой обнаружил четверку «мессеров», прикрывавших своего разведчика.
«Вот так незадача! Как же я их раньше не заметил?» — досадовал Цветков. И тут же оправдывал себя: «В таком дыму разве все заметишь!..»
Но главное состояло в ином: обнаружь он «эскорт», вряд ли решился бы на такой рискованный маневр. Теперь поздно было переигрывать, надо было искать самый оптимальный выход.
Цветков не видел, что Березкин уже и сам пытался это сделать, но успеха не добился: трассы прошли мимо «фокке-вульфа», и «рама», словно бы издеваясь над молодым летчиком, вновь, как ни в чем не бывало, висела в небе.
Выйдя из атаки «змейкой», Березкин погасил скорость и снова приник к прицелу. Еще немного, и можно будет нажать гашетки. Но «рама» — машина изворотливая, да и пилотов на нее сажают искусных. Полупереворот — и «фокке-вульф» уплывает под атакующий ее истребитель, с ревом проносящийся вперед. Но молодому летчику Вячеславу Березкину и вторая неудача простительна: он ведет первый свой воздушный бой. Да с каким противником! С которым не всякий опытный боец мог бы вот так сразу справиться.
Вячеслав нервничает уже, торопится. Да, опыта у него нет. И от старших товарищей не раз слышал, какая это коварная штука — «рама»! Теперь сам убеждается.
«А как там Цветков? — тревожит мысль. — Ему ведь одному с четырьмя не совладать. Каждая секунда дорога!..»
Истребитель Березкина вновь заходит в атаку. И вдруг от «фокке-вульфа» потянулись к нему дымные шарики. Что-то сверкнуло у Вячеслава перед глазами, глухо забарабанило по самолету и с треском ворвалось в кабину. Горячая струя воздуха обдала пилота. И тотчас же он ощутил резкую боль в левой руке и в левой ноге. Бросил короткий взгляд на пальцы — кровь… А «рама» уходит.
Нет, он не отпустит ее, он не даст ей уйти! Ручку от себя, еще. Вражеский разведчик увеличивается в размерах, сверкающая остеклением гондола как раз в перекрестии прицела. Гашетки нажаты. Но почему не ощущается обычного в подобных случаях подрагивания машины, когда стреляют пулеметы и отрывисто ухает пушка? Надо бы трассам появиться, потянуться огненными шнурами к врагу. Но их нет. Почему?.. И тут вдруг понял Березкин: кончился боекомплект! А боль в руке и в ноге все сильнее, в глазах мелькают круги. И все же он не отказывается от мысли победить. Затуманенным взором видит наплывающее на него тело «рамы». Вражеский летчик пытается сманеврировать.
«Не уйдешь!» — стиснув зубы, упрямо повторяет он себе. И Резко дает левую ногу, испытывая при этом сильную боль. Тут же отклоняет ручку управления тоже влево. Истребитель скользящим ударом правым крылом бьет вражеский самолет по хвостовому оперению. Сквозь гул мотора летчик уловил звон и скрежет металла.
Вспышка. Мимо кабины метнулись обломки «рамы». Валится на поврежденное правое крыло истребитель. А под ним, лишенный хвоста, волчком уже вертится «фокке-вульф» и начинает рассыпаться.
Два вражеских летчика, выброшенные из оторвавшейся от разваливающегося фюзеляжа гондолы, повисли на парашютах. Третий член экипажа, видимо, был убит при таране. Спустя минуту-две невдалеке, наполненный ветром, вздулся еще один парашют: это спускался на землю Вячеслав Березкин.
Он видел, как ниже чуть в стороне, подтягивая стропы, пытаются скольжением изменить направление снижения гитлеровские летчики. Это им удается, их начинает быстро сносить в сторону, как раз туда, где еще находится враг.
«А где же сяду я?» — с тревогой думает Березкин. Пристально всматривается вниз. Приближающаяся земля пестрит вспышками огня, явственно уже слышны трескотня пулеметов и орудийный гром. Регулировать снос он не может — левая рука перебита, а одной правой это не удается сделать. Остается отдать себя воле случая. «В самое пекло попал! — с горечью подумал Вячеслав, поняв, что внизу идет бой. — Не погиб в воздухе, прикончат на земле… А, будь что будет!..»
Удар. Адская боль в ноге заставляет забыть все — и где ты оказался, и что надо делать в момент приземления. А вздувшийся купол качнулся взад-вперед и, наполненный ветром, туго натянул стропы и поволок раненого летчика по земле. Березкин опомнился, с трудом погасил парашют, лежит, всем телом ощущая, как дрожит от взрывов земля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115