Нажимаю гашетки — и сноп огня рванулся вперед, настиг разбойника!
Уже отвернув и выйдя из атаки, замечаю на земле костер. В наушниках громкий торопливо захлебывающийся голос Жигалова:
— Есть, порядок! — и тут же: — Командир, сзади «фоккер»!
Резко бросаю истребитель влево — и тотчас справа проносится «лобатый», буквально осыпаемый огненными шариками. Следом за ним несется мой ведомый. От «фоккера» тянется белый дым: значит, Жигалов хорошо попал — никуда теперь врагу не деться!
— Хватит, Виктор! Пошли домой…
Радиообмен весьма активный: ребята дерутся. Слышен возбужденный голос Ивана Вахненко:
— Горит!
Оказывается, он тоже подловил «фоккера» и свалил его. Осматриваю пространство: где же остальные «фокке-вульфы»? Исчезли!
Прекратили штурмовку — и врассыпную.
Вишневецкий со станции наведения от имени командования передает нам благодарность. Подтверждает падение четырех «фоккеров», дает команду «тридцать три».
Да, пора домой: солнце уже почти скрылось за горизонтом, земля темнеет, а до аэродрома еще путь длиной 130 километров! Трудно будет садиться в сумерках.
Беру своей парой курс на восток. Осматриваюсь — ищу группу. Сзади справа, чуть выше нас, идет четверка. Кто?.. Слышен голос Труда:
— «Ноль-пятый»! Это ты впереди слева?
Выходит, мою пару он принимает за командирскую. И впрямь — где же ведущий с Вахненко? Ведь ноль-пятый уверил меня, что прикроет атаку. Странно! Быть может, что-то случилось?..
Сели. В полку результаты боя уже известны: с «Урана-3» сюда уже сообщили о нашем успехе.
На командном пункте все в сборе, кроме ведущего «ноль-пятого». Он садился последним и задерживается на стоянке.
Комдив с улыбкой встречает нас. Рад и начальник штаба, стоящий рядом с Покрышкиным.
— Почему задержались? Вы что — ночники? Скажите спасибо Датскому и заведующей столовой: та все тарелки привезла и Все наличное масло отдала, чтобы можно было срочно плошки Зажечь.
Молчим. Но видим, как лицо комдива проясняется, светлеет.
— Кто сколько сбил? — спрашивает он.
За группу пока что никто ему не докладывал: это должен был сделать ведущий. Молчит и Труд. И отвечает теперь каждый За себя.
— Свалил одного «фоккера», — говорит Вахненко, поймав а себе взгляд полковника.
— Тоже одного зажег, — сообщает Жигалов. И тут же добавляет: — Но не видел, как он падал.
— Упал, упал! — подтверждаю и называю место падения вражеского стервятника.
— Ну, а ты сколько сбил?
— Два, товарищ комдив.
— Отличился, значит?
Покрышкин перевел взор на Андрея Труда. Тот, улыбаясь развел руками:
— Моя группа не дралась — была в прикрытии… Отворилась дверь. В землянку вошел ноль-пятый и Копылов
— Товарищ полковник! — выпрямился он и вскинул руку к виску. — Группа вела бой с десятью «фокке-вульфами». Подробности доложить пока не могу. Станция наведения подтверждает падение четырех «фоккеров». Двух сбил я…
Все враз переглянулись, и на лице каждого можно было прочесть недоумение: арифметика — наука точная! И четыре — это лишь два плюс два…
Покрышкин, побагровев, приказал Копылову:
— Немедленно доложи расход боекомплектов по каждому самолету, проверь фотоконтроль. Копылов же докладывает:
— Вахненко и Жигалов израсходовали половину боекомплекта, Сухов — весь. В группе Труда весь боекомплект цел. Кассеты фотоконтроля на обработке.
Покрышкин пристально смотрит то на инженера, то на нашего «ноль-пятого»:
— Доложены результаты лишь по семи самолетам…
— О восьмом разрешите доложить отдельно, — нарушил неловкое молчание Копылов.
— Нет, докладывай сейчас!.. У нас не должно быть тайн от летчиков, которые дерутся вместе. Они должны все знать, доверять один другому!..
Понимаем: неудобно инженеру при нас докладывать комдиву о действиях «ноль-пятого».
Труд просит разрешения у комдива выйти из землянки.
Покрышкин будто и не слышит его. Сурово требует:
— Копылов, почему молчишь?!
Инженер виновато моргнул глазами, помешкал секунду — другую и тихо начал:
— На ноль-пятом израсходовано семь патронов крупного калибра. Работал только один пулемет. Остальной боекомплект цел.
— Пленка с ноль-пятого тоже на обработке?
— Нет: фотокинопулемет не был заряжен.
И тут комдив взорвался:
— Что ж это такое? Семью патронами сбил два «фоккера»! Ты что же — решил чужие победы присвоить себе? Мало своих? Датский! Ответишь головой, если эти два «фоккера» будут записаны на личный счет этого м… Проверь — и представь мне все материалы фотоконтроля и личные рапорты экипажей об этом бое. Наведи порядок: каждый самолет должен ходить на боевое задание с исправной аппаратурой фотоконтроля. А вам всем (Покрышки повернулся к летчикам) через час представить рапорта с точным описанием атак. Сравню их с данными фотоконтроля…
Комдив не выносил фальши, не допускал очковтирательства, презирал нечистоплотных людей. Он убежден был, что летчик, да еще истребитель, который ведет схватку один на один с противником, должен обладать высочайшими моральными ценностями. Он виделся ему не только бойцом, а еще и полномочным представителем своего народа, ведущего справедливую, честную, прямую, бескомпромиссную борьбу за утверждение справедливости на земле.
Стоим в раздумье. Обескураженные и растерянные. Неловко и обидно как-то: дожили — по чьей-то вине попали на подозрение. Нечестность и непорядочность одного обернулись недоверием ко всем. Впрочем, комдив принял правильное решение: проверить — и удостовериться, кто прав, а кто виноват…
А мысль идет дальше: «Что произошло с ноль-пятым? Ведь он здорово дрался на Кубани и на Украине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115