И Ставка Верховного Главнокомандования, невзирая на неблагоприятные метеорологические условия , принимает решение ускорить подготовку к наступательным действиям и начать их на 8 дней раньше, чем это было вначале запланировано.
Ускоренным темпом велись переброска резервов, сосредоточение боевой техники и живой силы, подтягивались тылы. На направлении главного удара создавалась высокая плотность пехоты, артиллерии, танков. На этом направлении главного удара находились и мы.
Не так уж часто летчиков, да еще истребителей, вывозят на передовую. А тут собрали всех командиров звеньев, заместителей командиров и командиров эскадрилий, руководящий состав полкового и дивизионного масштаба и на машинах группами провезли по боевым порядкам наших наземных войск, показали (разумеется, из укрытий) первую линию вражеской обороны, ориентиры, к которым «привязывается» наша артиллерия. Из траншей и блиндажей, с командных пунктов командиров стрелковых батальонов с помощью стереотрубы, а то и без нее мы наблюдали за вражескими позициями, отчетливо видели даже отдельных гитлеровцев. Нас разделяло расстояние в каких-нибудь 300 — 400 метров. На нейтральной полосе лежали сбитые самолеты «Хеншель-129», «Юнкерс-87», «Фокке-Вульф-190» и два наших — Ла-5 и Ил-2. Даже в ротах побывали — это еще ближе к передовой. Продемонстрировали нам свое мастерство артиллеристы — показали, как ведется пристрелка, что такое «вилка», как поражается цель.
Мы увидели, с какой большой опасностью сопряжена боевая работа артиллеристов и пехотинцев. Поделились ребята мыслями — и пришли к выводу, что нам, истребителям, все же легче, чем им.
Проезжая по сандомирскому плацдарму, увидели много замаскированной боевой техники — танки, самоходные орудия, пушки на огневых позициях. Обратили внимание, что стоят они довольно плотно, в буквальном смысле — «ствол к стволу».
Это было 10 и 11 января. Небольшой мороз, метет поземка. Беспокоимся: погоды нет — летать не можем. Чувствуем: не зря нас вывозили на передний край… Вот-вот начнется!
Заехали также и на один из аэродромов, где нам показали площадку, на которую мы должны перелетать — Боржомув…
Рекогносцировка позволила нам подробнее ознакомиться с районом предстоящих боевых действий. На обратном пути то и дело встречались нам колонны танков, артиллерия на марше, обозы.
Беседуя с командирами полков и батальонов, договаривались о взаимодействии, сигналах и целеуказаниях.
К вечеру 11 января совершили перелет непосредственно к линии фронта — сели на сандомирском плацдарме близ Боржомува. Место знакомое — по рекогносцировке.
Сели, зарулили на стоянки. Комдив уже здесь, начальник штаба тоже.
Итак, на рассвете 12 января загремело, загрохотало вдали, покатился над землей несмолкаемый гул. Но длился артналет недолго, и вскоре наступило затишье.
Все мы находились на аэродроме. Уже второй завтрак привезли, а летчики все еще сидят в кабинах и ждут… у моря погоды. Кто в такую круговерть рискнет выпустить экипажи в воздух? Снегопад, низкая облачность. Противоположный край аэродрома не разглядеть.
И все же чутко прислушиваемся к шороху в наушниках — а вдруг команда, приказ?..
Часов в десять снова послышался нарастающий гул. Грозный и неукротимый. Целый час, а может дольше, грохотал и неистовствовал «бог войны».
Покрышкин ночью возвратился с передовой и теперь информировал нас о боевых действиях наземных войск. Затем поставил задачу. Будем прикрывать наземные войска. Сказал — и улыбнулся:
— Старые знакомые — Тринадцатая армия генерал-полковника Пухова.
Сделал паузу, подошел к карте.
— Район Мотовице, Кельце, — карандаш коснулся одной точки, передвинулся к другой. — Учтите, погода очень сложная, наших войск здесь очень много — весь сандомирский плацдарм насыщен ими, особенно вблизи передовой. Обращаю ваше внимание, — голос командира зазвучал выше. — Линия фронта хорошо обозначена, и за эту черту не ходить: у противника сосредоточено много защитных средств.
Полковник Абрамович, воспользовавшись паузой, излагает свой «интерес»:
— Надо разведать положение наших подвижных войск, связаться с авианаводчиками Макеевым, Бычковым…
Покрышкин сделал жест рукой — погоди, мол, начштаба — успеется. И, обратившись снова к летчикам, но дав начальнику штаба понять, что это говорится главным образом для него, сказал:
— Погода улучшится, можно будет повыше подняться. Тогда и уточним, где войска. А что на бреющем искать? Только напороться на «эрликоны»!..
Жердев ответил:
— Понял! Комдив добавил:
— Вылет — через двадцать минут!..
Выходим из домика, где обосновался командный пункт. Покрышкин еще раз напутствует летчиков:
— Будьте, ребята, осторожны: погода вон какая!
Полковник Абрамович из-за спины комдива, приподняв свой планшет, легонько постукивает по целлулоиду пальцем, привлекает внимание Жердева и выразительной мимикой не столько просит, сколько настаивает на том, чтобы Жердев все же доразведал обстановку.
Виктор мягко улыбнулся и кивнул головой: ладно, мол, — сделаем!
Он был человеком обязательным, живо откликался на просьбу, не считал за труд оказать помощь или содействие каждому, кто в этом нуждался. Сейчас он понимал заботу начальника штаба, которому позарез нужны были свежайшие данные о положении сторон.
Вылетели экипажи «усиленной» четверкой, когда пары комплектуются опытными летчиками, а не смешанным составом «старичок» — «новичок».
Пришли в район Хмельник, Балица, Дуже. Нижний край на высоте 200 — 300 метров, над головой висят тяжелые «шапки» холодных облаков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115