Евсевий Кесарийский
Весьма эрудированный и проницательный критик Гертруда Бодманн, исследовав в своей диссертации «Летоисчисление и возраст мира» весьма строго средневековые представления о времени, очертила границы, которых следовало бы придерживаться в будущем. В дальнейшем я хочу подробно рассмотреть ее работу и, хотя в ней ни словом не упоминается о «Широкомасштабной Операции», использовать некоторые основные ее выводы.
На недвусмысленный вопрос, с каких пор существует наше летоисчисление (с. 38), Гертруда Бодманн отвечает: «Счет от Рождества Христова начался в XI- xii веках; счет до новой эры – в xvii–xviii веках». В первой части я полностью с ней согласен; вторая дата, привязанная к годам жизни и деятельности Скалигера, Петавиуса и других, живших около 1600 года, достаточно условна, но для наших рассмотрений это не имеет большого значения.
Итак, в XI веке Адам из Бремена использовал (одним из первых) отсчет от Рождества Христова (то есть наше летоисчисление). Он использовал его для отсчета лет назад применительно к скончавшемуся соответственно этой системе летосчисления, в 755 году от воплощения Господня (с. 40). Неплохой финал для вымышленной персоны Бонифатия. Однако этой цитатой обозначилась проблема: те, кто начали вводить такой отсчет лет в XI–XII веках, наверняка предполагали создать нечто величественное, например, написать задним числом историю .
Сходным образом поступает каждый народ, придающий значение своей исторической позиции, желающий иметь историческую отправную точку (как можно более отдаленную, с длинной родословной и ярким оригинальным началом). Христианский Запад не был исключением из этого правила, когда в XII веке он стал создавать свою предысторию .
Скорее всего, Евсевий (якобы IV век) был первым христианином, оценившим временной промежуток от творения до дней собственной жизни. Этот период не был для него реальным временем, как представляем его мы, но символическим временным рядом, состоящим из временных пакетов-эпох, сумму длительностей который следовало осознавать, прежде всего, в духовном смысле. Временная привязка деталей собственной биографии к известным событиям прошлого была позже взята церковью за основу для создания хронологических таблиц, считающихся сегодня универсальными.
В качестве хронологического новатора Евсевий не был абсолютно беспомощен, у него были предшественники, главным среди которых Гертруда Бодманн считает знаменитого Диодора Сицилийского, создавшего между 60 и 30 годами до н. э. нечто вроде обозрения истории разных народов от древнейших времен («Историческая библиотека») или примитивной всеобщей истории. Но и этот великий историк, в свою очередь, опирался на Полибия (II век до н. э.) и Эратосфена, который якобы ввел счет лет по Олимпиадам. Но, чтобы не потеряться в ускользающей от нас туманной дали, давайте считать грека Диодора Сицилийского первым наднациональным историком. В своем 40-томном труде он первым установил связь между греческой и римской историей, от падения Трои до галльских походов Цезаря. Удивительно: он включил в свою «Библиотеку» даже варваров.
Бодманн приводит цитату (с. 65) из Эдуарда Шварца (1903, с. 664), всю жизнь занимавшегося Диодором Сицилийским: «Ни один образованный язычник не упоминает нигде Диодора; …лишь непритязательные христиане обращаются к его трудам».
Как же так? Выходит, никто, кроме опиравшегося на него Евсевия, не знаком с Диодором? Здесь что-то нечисто. Неужели за четыреста лет столь грандиозное произведение ни разу не было востребовано?
И еще: Диодор цитирует многочисленных авторов, оригиналы трудов которых безвозвратно утрачены и которые знакомы нам только по его цитатам. Но этот трюк нам уже знаком.
Значит, остается лишь верить Евсевию, увековечившему выдающегося Диодора. Или выдумавшего Диодора. Правда, если сам Евсевий – не выдумка, на что, кстати, косвенно указывает «говорящее» имя: благочестивый. Он был родом из Цесарии, но из какой – спорный вопрос: античность знала минимум четыре места с таким названием, два из которых находились в Палестине (одно, приоритетное в глазах современных ученых при «решении» вопроса о месте рождения Евсевия, – на побережье; другое – на одном из истоков Иордана). Третье – в Киликии (нынешнее Кайзери в Турции). Турецкое Кайзерейя называлось также Эузебейя, и, возможно, в результате слияния этих двух наименований в имени историка и «родился на свет» отец церкви Евсевий Кесарийский. Четвертая Цесария, находившаяся в Северной Африке, по этой причине исключается из рассмотрения.
Согласно Бодманн (с. 83), у Евсевия был серьезный повод для создания исторического труда: при якобы крестившемся Константине христианство стало государственной религией и нуждалось в единой и унифицирующей истории. Народы могущественной Римской империи должны были слиться в одну большую семью, получив взамен множество основанных на нехристианских религиях предыстории, всех объединяющую общую Святую историю. На смену племенному или культовому времени пришло Мировое время. Этот прекрасно разработанный госпожой Бодманн мотив в не меньшей мере мог послужить и побудительным мотивом для выдумывания Евсевия и всех его писаний .
К сожалению, оригинал его «Хроники» – впервые представившей (наряду с религиозными канонами) синхронистические, т. е. согласованные (иудео-греко-латинские) даты, начиная от прародителя Адама, – тоже не сохранился. А ведь он якобы включал и первое в истории перечисление книг библии. С «Хроникой» знакомились в латинском переводе Иеронима, вернее, его последователя Руфина, который якобы должен был видеть манускрипты, восходящие к V – V I векам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94