Сперва я думал сплавить папирус по Нилу, но на пути к Египту столько порогов и водопадов и целая страна – Судан. Буши воспринял мою просьбу переправить пятьсот снопов папируса на расстояние 725 километров от озера Тана в горах Эфиопии до Красного моря как почетное поручение, хотя и не очень сложное, ведь речь шла о каких-нибудь 12 тоннах; правда, если бы сложить все снопы вместе, получился бы небольшой дом.
Теперь каждый день был дорог. Скоро рождество, а чтобы пересечь Атлантику до начала ураганов у берегов Нового Света, надо выйти из Африки не позже мая. Опасно заготавливать папирус слишком рано, ведь старый он вряд ли будет прочным. Но если мы промедлим, то до мая и вовсе не управимся. Не так-то это просто – заготовить 200 – 300 тысяч стеблей, тем более что в это время года уровень воды в Тане высокий, а нам понадобятся стебли длиной около трех метров, значит, их надо срезать под водой. После этого папирус нужно сушить, чтобы не сгнил в снопах. А потом переправить через горы и провезти по Красному морю. В области Суэца из-за военных действий всякое движение прекращено, между тем надо выгрузить легковоспламеняемый папирус на берег в Суэце, чтобы по закрытой дороге везти его обратно к Нилу. И до того как груз прибудет к пирамидам, необходимо разбить лагерь в пустыне и наладить снабжение рабочих и сторожей. Будума из республики Чад, которым предстоит руководить работой, все еще сидят на своих плавучих островах в глухом уголке Центральной Африки. Когда наконец начнется строительство, потребуется немало времени, чтобы из тонких стеблей папируса связать мореходное судно длиной 15, шириной 5 метров. Надо также продумать и организовать доставку готовой лодки в один из портов на атлантическом побережье Африки и спуск на воду. Паруса и снасти, древнеегипетское рулевое устройство, каюта, кувшины с пресной водой и провиантом на старинный лад – тысячи проблем ждали своего решения. А в моем распоряжении меньше шести месяцев. И пока что я успел только отправить телеграмму в Эфиопию. Бумагу, карандаш! Надо пускать машину на полный ход. И главное сейчас – набрать команду из желающих участвовать в эксперименте.
Естественно было подумать прежде всего о ребятах, с которыми я провел сто одни сутки на бальсовом плоту «Кон-Тики». Мы и теперь собираемся вместе при каждом удобном случае, вспоминаем минувшие дни. Но Кнют Хаугланд, директор музея «Кон-Тики» в Осло, недавно был по совместительству привлечен к созданию Музея Норвежского сопротивления. Герман Ватсингер, много лет работавший в Перу в качестве эксперта ФАО по рыболовству, должен был вот-вот перейти с повышением в Рим. Бенгт Даниельссон, единственный швед на «Кон-Тики», после экспедиции занимался этнологией на Таити, а теперь вступил на пост директора Этнографического музея в Стокгольме. Эрик Хессельберг остался верен своему богемному образу жизни и по-прежнему странствовал с гитарой и палитрой; он-то уж сразу согласился бы снова идти со мной. Что же до Торстейна Робю, который на приглашение плыть на «Кон-Тики» телеграфировал одно слово «пойду», то его богатая приключениями жизнь оборвалась в ледяной пустыне северо-западнее Гренландии, куда он попал с экспедицией, намеревавшейся пройти на лыжах через Северный полюс.
Команда «Кон-Тики» состояла из шести скандинавов – одного шведа и пяти норвежцев. На этот раз мне хотелось собрать вместе столько наций, сколько позволит площадь. Если потесниться, можно выйти всемером. Семь человек из семи стран. Сам я представляю крайний север Европы, не мешает для контраста взять кого-то с крайнего юга; напрашивалась Италия. Европейцы – «белые», значит, хорошо бы включить в команду «цветного», а самых черных африканцев я видел в Чаде; естественно пригласить кого-нибудь из наших знатоков папируса. Поскольку цель эксперимента – подтвердить возможность контакта между древними цивилизациями Африки и Америки, символичным было бы участие египтянина и мексиканца. Соблазнительно включить в интернациональную группу по одному человеку из США и СССР, чтобы были представлены идеологические контрасты. Символом других наций может служить флаг ООН, если нам позволят его нести.
Сама жизнь говорила о том, как важны любые, даже самые скромные, попытки наладить сотрудничество между народами. Над сфинксом и пирамидами проносились военные самолеты, вдоль бездействующего Суэцкого канала грохотали пушки. Солдаты всех пяти континентов мира воевали на чужой земле. А в странах, не захваченных войной, сидели наготове у атомной кнопки, боясь нападения других держав.
На плавучей связке папируса могут удержаться только люди, готовые протянуть друг другу руку. Я задумал плавание как эксперимент, как научную экспедицию в далекое прошлое древних культур. Но этот эксперимент вполне мог сочетаться с другим – с экспедицией в тесный, перенаселенный мир завтрашнего дня. Телевидение, реактивные самолеты, космонавты помогают нам сжать нашу планету в такой комок, что скоро народам негде будет повернуться. Земного шара наших предков давно уже нет. Когда-то мир казался беспредельным, теперь его можно облететь за девяносто минут. Нации уже не разделены неприступными хребтами и неодолимым океаном. Народы не живут больше обособленно, независимо друг от друга, они связаны между собой, и появляются признаки скученности. Пока сотни тысяч специалистов лихорадочно экспериментируют с атомами и лазерами, наша маленькая планета летит со сверхзвуковой скоростью в завтрашний день, и все мы – участники огромного технического эксперимента, и нам надо научиться сотрудничать, если мы не хотим пойти ко дну вместе с нашим общим грузом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119