И никто не должен был входить в это помещение, кроме самого Инги или историков, получивших на то особое разрешение Инги».
А вот что пишет патер Молина: «Что касается их идолопоклонничества, то мы видим, что эти люди не знали письменности. Но в доме солнца, именуемом Покен-Канча, что находится недалеко от Куско, хранят они описания жизни каждого Инки и завоеванных ими земель, запечатленные знаками на определенных досках, и там же приведена его родословная… В число этих записей входит также следующая басня, – продолжает Молина, – после чего идет сложнейший текст, включающий даже законы первого Инки».(114) Во введении к английскому переводу записок патера Фернандо Монтесиноса(115) Маркхем и Минз называют автора одним из виднейших ранних хронистов Перу, поскольку он скопировал чрезвычайно важную рукопись Бласа Валера, прежде чем она была утрачена. Блас Валера был наполовину перуанец, его родным языком был кечуа, его мать была связана с двором Инки, и в первые годы после конкисты он воспитывался в Кахамарке, излюбленной резиденции Инки. Тридцать лет Блас Валера изучал предания и легенды, которые ему рассказывали престарелые амаута и кипукамайоки, помнившие годы до прихода европейцев.
Уже одно то, что Монтесинос скопировал записки Бласа Валера, говорят Маркхем и Минз, делает его «важнейшим, даже единственным до сих пор историком, который осведомлен о доинкской истории Перу». Тем интереснее приводимый Монтесиносом эпизод из жизни одного из древнейших доинкских королей:
«Амаута, которым события тех времен известны из старинных преданий, передававшихся из уст в уста, рассказывают, что, когда у власти находился сей правитель (Синчи Коске Пачакути I), существовали буквы, и сведущие в них люди, именуемые амаута, учили других читать и писать. Главной наукой была астрология. Насколько я понимаю, они писали на высушенных листьях банана… Эта письменность была утрачена перуанцами в связи с одним событием, которое произошло во времена Пачакути VI, как мы это увидим».(116) Говоря об организованной системе каски, или гонцов, он пишет: «Когда у них еще были буквы и знаки или иероглифы, они, как мы указывали, писали на банановых листьях, и один каски передавал сложенный лист другому, пока он не попадал в руки короля или правителя. Когда же письменность была утрачена, каски передавали весть друг другу из уст в уста…».(117) В правление Титу Юпанки Пачакути V, после которого сменилось еще двадцать восемь правителей, до того как власть взял первый Инка, из внутренних областей страны пришли огромные армии свирепых воинов и народ Перу вынужден был вести «жестокие войны, в ходе которых была утрачена существовавшая до той поры письменность… Кончилось монархическое правление в Перу. Монархия оправилась только через четыреста лет, а знание письмен было утрачено».(118) Следы древней письменности сохранились в Андах вокруг озера Титикака до исторических времен. Первое основательное исследование этой письменности проделал Ибарра Грассо, но и прежде некоторые авторы упоминали об этом своеобразном рисуночном письме. Ибарра Грассо(119) опубликовал богатый материал об этой письменности, собранный в послеколумбово время среди племен аймара и кечуа. Доказывая ее неевропейское происхождение, он проводит параллель с письменностью куна(120) и приводит образец андского бустрофедонного письма.
На каменной плитке из Андской области стоят в два ряда идеограммы, причем второй ряд продолжает первый согласно системе бустрофедон и к тому же знаки изображены вверх ногами, как на пасхальских дощечках. В отличие от письменности куна, но подобно письменности Пасхи в этой разновидности андского письма текст начинался внизу слева.
Такой способ не так-то просто изобрести. На это было указано во время конференции за круглым столом в Москве в связи с VII Международным конгрессом антропологических и этнографических наук (1964 год), когда Кнорозов(121) подчеркнул, что система перевернутого бустрофедона обнаружена лишь в двух районах мира: на острове Пасхи и в Перу.
Общеизвестно, что кипу стало широко распространенным заменителем письма в культуре инков. Эта замысловатая мнемотехническая система шнурков с узелками так же далека от бустрофедонной письменности, как аналогичные узелковые памятки маркизцев.(122) Мы не располагаем никакими данными, чтобы строить сколько-нибудь приемлемые предположения о том, на что были похожи знаки, изображавшиеся перуанскими аматуа на банановых листьях и деревянных дощечках. И мы не располагаем убедительными доказательствами существования характерных знаков типа ронго-ронго когда-либо за пределами острова Пасхи. Для художественного оформления письмен ронго-ронго характерно яркое местное своеобразие. Головы птиц с крючковатым клювом, длинноухие люди, животные с разинутой пастью как будто пририсованы, чтобы украсить знаки; большинство их скорее носит условный характер, чем отражает биологическую реальность.
Хотя многие знаки ронго-ронго явно возникли как чисто абстрактные символы, уже потом обработанные и снабженные зооморфными атрибутами, некоторые из них частично или полностью воплощают формы, поддающиеся определению. Причем все такие формы знаков ронго-ронго совпадают с основными элементами религиозного искусства и символики древнего Перу.
Так, постоянно повторяющийся птицечеловек (человеческое туловище и голова с длинным клювом), птица с крючковатым клювом, птица с двойной головой, млекопитающее с разинутой пастью и выгнутой спиной, рыба, длинноухий человек, трехпалая рука, человек с одной или двумя тростями, человек на серповидной камышовой лодке, солнце, нагрудное украшение в форме полумесяца, головной убор с рогами, фигуры людей или животных с нитками перьев – все это хорошо известные художественные мотивы и религиозные символы Перу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105