предложить эмиру желанное соглашение, но с дополнительным условием принять в Кабуле или Герате постоянного британского представителя. Это делалось для того, чтобы пристально следить за активностью Кауфмана при королевском дворе, поскольку эмира теперь небезосновательно подозревали в связях с русскими и потому не вполне ему доверяли. Но, как предупреждали советники Литтона, не относившиеся к числу «ястребов», сама мысль о присутствии где-либо в Афганистане британских чиновников окажется совершенно недопустимой для эмира. Действительно, он не согласился даже на приезд в Кабул на переговоры британской миссии, аргументируя это тем, что у него тогда не будет никаких оснований отказывать в визите россиянам. Эмир настаивал, что переговоры должны проходить или на границе, или в Калькутте. Само собой разумеется, это не могло уменьшить растущее недоверие Литтона к Шер Али, не говоря уже о Санкт-Петербурге, чье пагубное влияние лорд видел за всем происходящим.
«Перспектива войны с Россией очень возбуждает, — написал он лорду Солсбери в сентябре 1876 года, — но как Индия отнесется к этому, меня нисколько не тревожит. Если это случится, то лучше теперь, чем потом. В этой части мира мы вдвое сильнее России и располагаем гораздо лучшими базами для нападения и обороны». В случае войны, с удовольствием добавлял он, «вокруг северных границ Индии можно разлить огненное море, подстрекая ханства подняться против их российских хозяев». В устах человека, подобного Литтону, — либерального экс-дипломата с богемными наклонностями, больше интересующегося поэзией, чем политикой, — столь агрессивные слова могут показаться нехарактерными. Однако подобно большинству тогдашних интеллектуалов и людей, склонных к творчеству, он с детства ненавидел деспотичный российский режим. Теперь к этому добавились не только дурные предчувствия относительно намерений Санкт-Петербурга насчет Афганистана, но еще и твердая убежденность, что неизбежно прямое выяснение отношений с Россией, то ли в Центральной Азии — по Афганистану, то ли на Ближнем Востоке — по Константинополю.
Беспокойство по поводу российских амбиций усилилось недавней публикацией книги «Британия и Россия на Востоке», написанной ведущим британским знатоком предмета сэром Генри Роулинсоном, ставшим членом консультативного органа правительства — Совета по Индии. Хотя книга немногое добавляла к тому, что он и другие авторы «передовой школы» говорили начиная со времен Вильсона, Макнейла и де Ласи Эванса, она серьезно повлияла на образ мыслей членов кабинета и тех, кто отвечал за безопасность Индии, включая нового вице-короля. Как всегда было с литературой Большой Игры, все решал выбор времени. Тогда хватало других книг и статей, подвергавших сомнению позицию Роулинсона и его школы, но по преимуществу русофобская пресса практически не уделяла им внимания. Роулинсон осуждал отвергавших его предупреждения как «опасных врагов», но будет несправедливо расценивать его и его союзников как буйнопомешанных. В действительности, например, лорд Солсбери, в то время сторонник «наступательной политики», вовсе не был поджигателем войны или паникером. «Много недоразумений проистекает от повсеместного использования мелкомасштабных карт, — когда-то сказал он взволнованному пэру. — Если бы благородный лорд использовал карту крупномасштабную, он нашел бы, что расстояние между Россией и Британской Индией не в палец с небольшим, а вполне достаточной величины». Не допуская ни на миг возможности успеха российского вторжения в Индию, он все же был весьма обеспокоен тем, что они могли бы подстрекать афганцев к одновременному выступлению, когда британские войска будут отчаянно необходимы в другом месте. Как выразился он позднее, «Россия может предложить афганцам грабить Индию. Мы же не можем предложить им ничего, потому что в Туркестане грабить нечего».
Пропаганда «ястребиных» воззрений в печати на сей раз не ограничивалась высказываниями сторонников британской «наступательной школы». Предупреждая о британских амбициях на Востоке, одна санкт-петербургская газета заявляла: «Они будут пытаться распространить свое влияние на Кашгар, Персию и все граничащие с нами центральноазиатские государства, и затем станут непосредственно угрожать нашим интересам в Азии… Нужно бдительно следить за ними и быстро принимать меры к отражению ударов, которые нам готовятся нанести». Подобное высказывание вполне могло быть сделано лондонской газетой в порядке предупреждения насчет российских планов. В самом деле, именно из санкт-петербургской прессы британское посольство получало большую часть сведений о происходящем в Центральной Азии, хотя и с изрядным запозданием.
В 1876 году, через год после выхода книги Роулинсона, в Калькутте был издан английский перевод двухтомного труда российского классика Большой Игры полковника М.А. Терентьева «Россия и Британия в борьбе за рынки Центральной Азии ». Ярый англофоб кроме всего прочего обвинял англичан в тайной раздаче оружия туркменским племенам для боевых действий против России. Там же он утверждал, что сэр Джон Лоуренс, верный сторонник политики «умелого бездействия», был смещен с поста вице-короля Индии за недостаточное русофобство. Индийский мятеж, который Терентьев поддерживал, потерпел неудачу только потому, что индусам не хватало надлежащего плана и внешней поддержки. Они продолжают страдать от британского рабства и эксплуатации. «Уставшие до смерти аборигены, — вещал Терентьев, — ожидают теперь врача с Севера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204