Ясно — украли ножик.
— Кто же, кроме сламщика, у тебя в парте шнырит? — сказал вдруг Коренев. — С него и спрашивай.
Косарев поглядел на Цыпку.
— Он врет, — сказал Цыпка спокойно. — Не брал я!
— Вру? — крикнул Коренев. — А кто сегодня у него утром в ящике шманал? Кто?
— Ты лазил? — хмурясь спросил Косарев. Цыпка вспыхнул:
— Ну, лазил!
— Зачем?
— Тетрадь искал…
— А заодно и ножичек, — хихикнул Коренев.
— Чего там, — сказал Кузя. — Обыскать и все…
— Правильно, обыскивай, — подхватили ребята.
Косарев минуту колебался, потом решительно оттолкнул сламщика в сторону и полез в его парту. Он быстро выкидывал книги и тетради, зачем-то перелистывая их, после засунул в ящик руку и долго шарил там. Ящик был пуст. Косарев покраснел и, боясь взглянуть на Цыпку, все еще копался в ящике. Как вдруг его рука что-то нащупала. Быстро вынул предмет, взглянул на него и тотчас зажал в ладони.
— Циркуль мой брал?
— Нет, — сказал Цыпка.
— А что это? — крикнул Косарев, выбрасывая вперед руку. На раскрытой ладони лежал циркуль.
— Ай да сламщик! — захохотал Коренев. — А ножичек успел заначить…
— Я не брал! — вскрикнул испуганно Цыпка, но Косарев, не отвечая, сбросил на пол его тетради и книги.
— Убирайся к черту с моей парты, — грубо сказал он.
Отряды Юденича с неслыханной быстротой подступали к Петрограду. В городе была паника. Газеты ежедневно сообщали о новых продвижениях противника. Красная армия отступала. Петроград вооружался, готовясь к обороне. Каждое утро Японец, выкрав из канцелярии газету, бежал в класс читать и делать выписки для стенновки. Стенгазета вышла удачная. Огромными буквами во весь лист были написаны последние сообщения с фронта. Весь правый угол занимал большой красноармеец, нарисованный Янкелем, а под красноармейцем был лозунг: «Враг у ворот! Встретим спокойно опасность!» И наконец в центре газеты была помещена статья:
«Господин белогвардеец Толя Коренев!
В то время как Петрограду грозит опасность со стороны зарвавшихся Юденичей, — писала газета, — у нас в школе в этот грозный час появляются такие господа, которые занимаются белогвардейской агитацией и антисемизмом…»
В статье предлагалось второму отделению повлиять на Коренева, а в конце были напечатаны и стишки Коренева.
— Я думаю, что мы перехватили, — говорил Воробей во время большой перемены. — Я думаю, что теперь Коренева изобьют во втором отделении. Надо принять меры, оградить.
— Это верно, — задумчиво сказал Японец. Созвали редколлегию, чтобы обсудить, как помочь Кореневу. Японец только что закончил обстоятельное сообщение, и уже посыпались предложения, как неожиданно заседание было прервано. В класс с грохотом и свистом ввалилась орава второотделенцев, впереди которых был сам Коренев, а за ним — как адъютанты — Кузя и Шамала. Остановившись у дверей, Коренев вызывающе оглядел газетчиков и крикнул:
— Кто писал про меня?
— А тебе что? — ответил Янкель.
— Ага! — закричал Коренев, обращаясь к своим спутникам. — Боятся говорить! Мы вот разорвем газету!
— Я тебе дам! — заорал Воробей, вскакивая. Но Коренев не испугался.
— Попробуй! Сами скоро дадим, — нагло ответил он. — Вот узнаете, как за жидов заступаться…
Завязалась перебранка. Но Купец, которому крики мешали читать, быстро прекратил скандал.
— Марш, вон! — рявкнул он, выскакивая из-за парты.
Купец сгреб Коренев за шиворот и, дав ему коленкой под зад, вышвырнул из класса.
Во втором отделении был шум и тревога.
— Бьют!.. — кричал Коренев. — Коленками под зад! — и указывал на Шамалу и Кузю, — спросите у них…
Кузя и Шамала кивали головами, подтверждали:
— Купец бил… Коленкой дрался!..
— За воришку заступаются!..
— Даешь драться! — раздавались возгласы.
— Объявим войну старшим! — крикнул кто-то, и все радостно подхватили:
— Войну старшим! Бей жидов, спасай Россию! В класс вошел Цыпка и остановился, удивленный криками.
— Вот он! — злобно закричал Коренев. — Вон, жидюга! Из-за него все!
Коренев подскочил к Цыпке и, размахнувшись, хотел его ударить, но замялся. Взглянул вопросительно на Косарева. Косарев равнодушно отвел глаза.
— Чего смотришь? Сунь как следует… — сказал он.
Коренев ударил Цыпку. Пыхтя, сгрудились ребята. Каждый старался ударить покрепче. Цыпка закричал, заметался в кругу, закрываясь руками. Потом упал и пополз под парту, подталкиваемый со всех сторон пинками.
— Хватит! — крикнул наконец кто-то.
Все остановились и переглядывались, готовые снова бить, кричать, ломать.
— Аида в зал! — крикнул Коренев.
— Лови стенгазетчиков, жидовских заступников, — закричали ребята и побежали в зал.
Второе отделение рассыпалось по школе… К мятежникам, поднявшим восстание против старших, с радостью пристало первое отделение. Восставшие, в поисках жертв, ворвались в верхнюю уборную, где застали за курением Горбушку и Мамочку. Выгнали их с криками и руганью, гнали до самого класса.
— Бей! — раздавался по школе боевой клич мятежников, а чья-то проворная рука расписывала углем по стенам уборных большие лозунги: «Бей четвертое отделение!», «Коммунистов и жидов на веревочку!»
В столовой на полу валялись обрывки растерзанной в клочья стенгазеты.
В четвертое отделение был послан гонец с письмом. Мятежники вызывали старших на генеральный бой в зал. Готовились к бою. Коренев, глава мятежа, выслал в коридор дозорных поджидать старших. Все вооружались. Под рубашки навертывали полотенца — надежные панцири от кулаков. Цыпки в классе не было. Избив напоследок, ребята выгнали его из класса, чтобы не шпионил.
— Вот так война, — в восторге восклицал Шамала.
1 2 3 4 5 6