Но он уже решил, решил бесповоротно.
Они сидели среди холмов, и он положил голову ей на колени, а она перебирала его волосы. Она чувствовала, сейчас он «не здесь», как она это называла. Часто, когда они бывали вдвоем, она искала его и не могла найти. Но сегодня она не была к этому готова.
Было около пяти, когда Пол сказал Мириам. Они сидели на берегу ручья, у подмытого края берега, где над желтой землей нависал дерн, и Пол отбивал его палкой, как всегда, когда бывал тревожен и жесток.
– Я все думаю, – сказал он, – нам надо расстаться.
– Почему? – удивленно воскликнула Мириам.
– Потому что продолжать бессмысленно.
– Почему бессмысленно?
– Бессмысленно. Жениться я не хочу. Вообще не хочу жениться. А если мы не собираемся жениться, продолжать бессмысленно.
– Но почему ты говоришь это сейчас?
– Потому что я принял решение.
– А как же тогда эти последние месяцы и все, что ты мне говорил?
– Ничего не могу поделать. Продолжать я не хочу.
– Я тебе больше не нужна?
– Нам надо расстаться… ты будешь свободна от меня, я – от тебя.
– А как же тогда эти последние месяцы?
– Не знаю. Все, что я тебе говорил, мне казалось правдой.
– Тогда почему же теперь ты изменился?
– Я не изменился… я такой, как был… только я знаю, что продолжать бессмысленно.
– Ты не сказал, почему бессмысленно.
– Потому что я не хочу продолжать… и не хочу жениться.
– Сколько раз ты предлагал мне выйти за тебя замуж и я не соглашалась?
– Знаю, но нам надо расстаться.
На минуту-другую оба умолкли. Пол яростно тыкал палкой в землю. Мириам понурилась, печально задумалась. Он неразумный ребенок. Он точно дитя, которое, вволю напившись, отталкивает и разбивает чашку. Она посмотрела на Пола, чувствуя, что могла завладеть им и добиться от него кое-какого постоянства. Но нет, она беспомощна. И тогда она воскликнула:
– Я как-то сказала, тебе всего четырнадцать лет… а тебе, оказывается, четыре!
Пол все еще свирепо тыкал палкой в землю. Но слова Мириам услышал.
– Ты четырехлетний ребенок, – гневно повторила она.
Он смолчал, но про себя подумал: «Прекрасно, раз я четырехлетний ребенок, на что я тебе нужен? Мне-то еще одна мать ни к чему». Но возражать не стал, оба помолчали.
– А ты своим сказал? – спросила Мириам.
– Маме сказал.
Опять долгое молчание.
– Так чего же ты хочешь? – спросила Мириам.
– Ну, я хочу, чтоб мы с тобой расстались. Все эти годы мы питались друг другом, пора с этим покончить. Я пойду своим путем без тебя, а ты своим без меня. И тогда у тебя будет своя, независимая жизнь.
Есть в этом доля правды, поневоле призналась Мириам, несмотря на переполнявшую ее горечь. Она и вправду чувствовала себя при нем несвободной и, хотя ее это тяготило, ничего не могла поделать. С той минуты, как любовь к Полу стала ей не по силам, она возненавидела свое чувство. И втайне, в глубине души возненавидела и Пола, потому что любила его и он подчинил ее своей власти. Она противилась этой власти. Боролась, пытаясь от него освободиться. И, в сущности, была от него свободна, даже свободнее, чем он от нее.
– И оба мы навсегда останемся в какой-то мере созданиями друг друга, – вновь заговорил Пол. – Ты дала очень много мне, а я – тебе. Теперь давай начнем жить самостоятельно.
– Что ты собираешься делать? – спросила Мириам.
– Ничего… просто быть свободным, – ответил Пол.
Мириам, однако, чувствовала в его желании освободиться влияние Клары. Но умолчала об этом.
– Что же мне сказать маме? – спросила она.
– Своей матери я сказал, что рву с тобой совсем, бесповоротно, – сказал он.
– Я своим не скажу.
Пол нахмурился.
– Как хочешь, – сказал он.
Он знал, что поступил с нею низко, а теперь бросает в беде. И оттого злился.
– Скажи им, что ты не хочешь и не выйдешь за меня замуж, и порвала со мной, – сказал он. – Это близко к правде.
Мириам в задумчивости прикусила палец. Она думала о своих отношениях с Полом. Она так и знала, что этим кончится, с самого начала это понимала. Сбылись ее худшие опасения.
– Всегда… всегда так было! – воскликнула она. – Бесконечное сражение между нами… ты рвался от меня прочь.
Это вышло неожиданно, как вспышка молнии. Сердце Пола замерло. Значит, вот как ей все представлялось?
– Но ведь у нас бывали такие прекрасные часы, так прекрасно нам бывало, мы тогда были по-настоящему вместе! – взмолился он.
– Не было этого! – воскликнула она. – Не было! Ты всегда отталкивал меня.
– Не всегда… не сначала! – защищался Пол.
– Всегда, с самого начала… всегда одно и то же.
Она умолкла, но этого было довольно. Пол ужаснулся. Когда он ехал к Мириам, он хотел ей сказать: «Нам было хорошо, но теперь этому пришел конец». А она, она, в чью любовь он верил, когда сам себя презирал, говорит, что их любовь была вовсе и не любовь. Он всегда рвался от нее прочь? Но ведь это чудовищно. Значит, никогда ничто их по-настоящему не связывало; он всегда воображал что-то, чего вовсе и не было. А она знала. Так много знала и так мало ему говорила. Она знала все время. Все время таила это в глубине души!
Пол молчал, и горько ему было. Наконец их отношения предстали перед ним в совсем ином, беспощадном свете. Это она с ним играла, а не он с ней. Она осуждала его, но держала это про себя, и льстила ему, и презирала его. Презирает его и сейчас. В нем проснулся беспощадный голос разума.
– Тебе надо выйти за человека, который перед тобой преклоняется, – сказал он. – Тогда ты сможешь вертеть им как угодно. Многие мужчины будут перед тобой преклоняться, если ты доберешься до самых сокровенных свойств их натуры. За такого тебе и надо выйти. Такой никогда не будет рваться от тебя прочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158