– Благодарю! – сказала Мириам. – Но больше не советуй мне выйти за кого-нибудь еще. Ты уже раньше мне советовал.
– Хорошо, – сказал Пол. – Больше не буду.
Он сидел молча, и чувство у него было такое, будто не он нанес удар, а его ударили. Восемь лет дружбы и любви, восемь лет его жизни прошли впустую.
– Когда ты это решил? – спросила Мириам.
– Твердо решил в четверг вечером.
– Я знала, этого не миновать, – сказала она.
Ее слова доставили ему горькое удовольствие. «Прекрасно! – подумал он. – Раз она ждала этого, значит, это не застало ее врасплох».
– А Кларе ты что-нибудь сказал? – спросила Мириам.
– Нет. Но теперь скажу.
Мириам помолчала.
– Ты помнишь, что ты мне говорил в прошлом году в доме моей бабушки… нет, даже в прошлом месяце?
– Да, – ответил Пол. – Помню! И это были не пустые слова! Я не виноват, что у нас ничего не получилось.
– Ничего не получилось, потому что тебе захотелось чего-то еще.
– У нас все равно ничего бы не получилось. Ты ведь никогда в меня не верила.
Мириам странно засмеялась.
Пол молчал. Его переполняло чувство, что Мириам его обманула. Он думал, она преклоняется перед ним, а она его презирала. Она позволяла ему болтать невесть что и не возражала ему. Предоставила ему бороться в одиночку. Но ему не давала покоя мысль, что она презирала его, а он думал, она его боготворит. Не должна она была молчать, когда видела, что он ошибается. Она вела нечестную игру. Как он ее ненавидит. Все эти годы она обращалась с ним как с героем, а втайне думала, что он дитя, глупый ребенок. Тогда почему же она позволяла глупому ребенку делать глупости? Сердце Пола ожесточилось.
Мириам переполняла горечь. Она знала… да, конечно, знала! Постоянно, когда он был не с нею, она оценивала его, видела, как он незначителен, глуп, какая он посредственность. Она даже оберегала от него свою душу. Пол не сбил ее с ног, не поверг ниц, даже не так уж ранил. Она знала заранее. Только почему же и сейчас, в эти минуты, она ощущает его странную власть? Его движения – и те завораживают, словно гипноз какой-то. И однако, он презренный, вероломный, изменчивый, жалкий. Откуда у нее эта зависимость от него? Почему движение его руки волнует ее, как ничто на свете? Почему так привязана она к нему? Почему даже сейчас, стоит ему глянуть на нее и чего-то от нее потребовать, и она подчинится? Подчинится его мелочным повелениям. Но, когда придет час не ей ему подчиниться, а ему – ей, она возьмет над ним власть и наверняка поведет, куда захочет. Она уверена в себе. Вот только то новое влияние! А, не мужчина он! Он дитя, которое требует новую игрушку. И как бы он ни был привязан душой, его это не удержит. Что ж, придется ему уйти. Но, когда он устанет от своей новой игрушки, он вернется.
Пол долбил землю, пока Мириам до смерти это не надоело. Она встала. Он сидел, сбрасывая комья земли в ручей.
– Зайдем выпьем здесь чаю? – предложил он.
– Хорошо, – согласилась Мириам.
За чаем они болтали о чем попало. Пол держал речь о своей любви к орнаменту (на что его натолкнула гостиная домика, в котором они сидели) и о красоте, которая в нем заключена. Мириам была холодна и тиха. По дороге домой она спросила:
– И мы не будем видеться?
– Не будем… разве что изредка, – ответил Пол.
– И переписываться не будем? – язвительно спросила она.
– Как хочешь, – ответил он. – Мы не чужие… что бы ни случилось, чужими мы не станем. Я иногда буду тебе писать. А ты – как хочешь.
– Понятно, – резко ответила Мириам.
Но Пол был уже в том состоянии, когда ничто больше не ранит. Он решительно расколол свою жизнь. Для него было большим ударом, когда Мириам сказала, что их любовь была постоянным сраженьем. Все остальное уже неважно. Если их любовь так мало значила, стоит ли волноваться, что ей пришел конец.
Пол расстался с Мириам в поле, в конце тропинки между живыми изгородями. В своем новом платье она одна пошла к дому, где должна будет предстать перед своими домашними, а Пол замер на дороге, с болью и стыдом думая, что заставил ее страдать.
Пытаясь вернуть себе самоуважение, он зашел в «Ивушку» выпить стаканчик. Четыре девушки, которые приехали на денек за город, сидели, скромно попивая пиво. На столе лежали шоколадные конфеты. Пол со стаканом виски присел по соседству. Он заметил, что девушки перешептываются и подталкивают друг друга локтями. Наконец одна, бойкая темноволосая красотка, наклонилась к нему и предложила:
– Хотите шоколадку?
Остальных насмешила ее лихость.
– Ну что ж, – сказал Пол. – Дайте мне какую покрепче… с орехом, с кремом я не люблю.
– Вот, нате, – сказала темноволосая, – эта с миндалем.
Она двумя пальцами взяла конфету. Пол открыл рот. Она сунула ему в рот конфету и покраснела.
– Вот милочка! – сказал Пол.
– А мы подумали, вы такой грустный, – сказала она, – они и подбили меня предложить вам шоколадку.
– Я не прочь и еще одну… с другой начинкой, – сказал Пол.
И вот они уже смеются все вместе.
Домой он вернулся в девять, когда уже темнело. Он вошел молча. Мать ждала его, с тревогой поднялась.
– Я ей сказал, – объявил Пол.
– Я рада, – с огромным облегчением отозвалась мать.
Он устало повесил шапку.
– Я сказал, между нами все кончено.
– Правильно, сынок, – сказала мать. – Сейчас ей тяжко, но в конечном счете так будет лучше. Я знаю. Ты ей не подходил.
Пол неуверенно засмеялся и сел.
– Я так повеселился с девушками в трактире, – сказал Пол.
Мать посмотрела на него. Сейчас он не помнил о Мириам. Он рассказал ей о подружках, с которыми познакомился в «Ивушке». Миссис Морел все смотрела на него. Странной казалась его веселость. За нею скрывались ужас и страдание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158