Тяжело дыша, Клара села на травянистую кочку. Щеки ее разрумянились. Пол поцеловал ее, и она уже не сдерживала радость.
– А теперь я отчищу твои туфельки и приведу тебя в порядок, чтоб ты могла показаться на глаза приличным людям, – сказал он.
Он стал на колени у ее ног и с помощью палки и пучков травы принялся за дело. А Клара запустила пальцы в его густые волосы, притянула к себе его голову и поцеловала.
– Что ж прикажешь мне делать, – засмеялся, глядя на нее. Пол. – Чистить туфельки или забавляться любовью? Отвечай!
– Все, что я пожелаю, – ответила Клара.
– Сейчас я твой чистильщик и больше никто!
Но они все смотрели друг другу в глаза и смеялись. Потом целовались частыми легкими поцелуями.
Потом Пол поцокал языком, совсем как его мать, и сказал:
– Когда рядом женщина, никакое дело не делается, скажу я тебе.
И опять принялся отчищать туфли и тихонько напевал себе под нос. Клара потрогала его густые волосы, а он поцеловал ее пальцы. И все трудился над ее туфлями. Наконец они стали выглядеть пристойно.
– Вот и готово! – сказал Пол. – Ну не мастер ли я приводить тебя в приличный вид? Вставай! Ты сейчас безупречна, как сама Британия.
Теперь он почистил собственные башмаки, вымыл в луже руки и запел. Они пошли в поселок Клифтон. Пол был без ума от Клары; каждое ее движение, каждая складочка одежды восхищали его, бросали в жар.
Старушка, у которой они пили чай, глядя на них, развеселилась.
– Вот бы денек выдался для вас получше, – сказала она, хлопоча у стола.
– Да нет! – засмеялся Пол. – Мы все говорим, до чего он хорош.
Старушка глянула на него с любопытством. Какая-то особая привлекательность была в нем, он весь светился. Его темные глаза смеялись. Он поглаживал усики, и в движении его было довольство.
– Неужто вы и впрямь так говорите! – воскликнула она, и ее старые глаза просияли.
– Правда! – засмеялся Пол.
– Значит, денек и впрямь неплохой, – сказала старушка.
Она все хлопотала, не хотелось ей уходить от них.
– Может, еще хотите редиску? – предложила она Кларе. – У меня есть в огороде… и огурец тоже.
Клара зарумянилась. Она была сейчас очень хороша.
– От редиски я не откажусь, – ответила она.
И старушка весело засеменила из комнаты.
– Знала бы она! – тихонько сказала Клара Полу.
– Но она не знает, и это только доказывает, что мы хотя бы с виду вполне чинная парочка. На тебя глядя и архангел бы ничего дурного не заподозрил, и я, конечно, тоже ни на что худое не способен… так что… если от этого ты мило выглядишь, и людям отрадно на нас смотреть, и самим нам радостно… что ж, мы их, в общем, не так уж и обманываем!
Они опять принялись за еду. Когда они собрались уходить, старушка застенчиво подошла к ним с тремя георгинами – они уже распустились, были аккуратные, как пчелы, и лепестки в красных и белых крапинках. Довольная собой, старушка остановилась перед Кларой со словами:
– Не знаю, может… – и старческой рукой протянула цветы.
– Какая прелесть! – воскликнула Клара, принимая цветы.
– И все ей одной? – с укором спросил старушку Пол.
– Да, все ей одной, – широко улыбаясь, ответила та. – На вашу долю и так хватит.
– А я все-таки один у нее попрошу, – поддразнивал Пол.
– Ну это уж ее дело, – с улыбкой сказала старушка. И весело сделала книксен.
Клара притихла, ей стало неловко. По дороге Пол спросил ее:
– Неужели ты чувствуешь себя преступницей?
Она глянула на него испуганными серыми глазами.
– Преступницей? Нет.
– Но, похоже, ты думаешь, что поступила дурно?
– Нет, – сказала она. – Я только думаю, если б они знали!
– Если б они знали, они перестали бы нас понимать. А так, как сейчас, они понимают, и им это нравится. Какое нам до них дело? Здесь, где только деревья и я, ты ведь вовсе не чувствуешь, что поступаешь дурно?
Он взял ее за плечо, повернул к себе лицом, заглянул в глаза. Что-то его заботило.
– Мы ведь не грешники, а? – сказал он, беспокойно нахмурясь.
– Нет, – ответила Клара.
Он со смехом ее поцеловал.
– По-моему, тебе нравится твоя крохотная доля вины, – сказал он. – По-моему, в глубине души Ева была очень довольна, когда понурясь уходила из Рая.
Но Клара, хоть и притихшая, вся светилась, и он радовался. Когда он в поезде один возвращался домой, оказалось, он безмерно счастлив, и соседи-пассажиры необыкновенно милые, и вечер прекрасен, и вообще все замечательно.
Дома он застал мать за книгой. Здоровье ее пошатнулось, и лицо стало бледное, цвета слоновой кости, чего прежде Пол не замечал, а уже потом запомнил навсегда. Она ни разу ему не пожаловалась, что чувствует себя неважно. В конце концов, думала она, не так уж ей худо.
– Ты сегодня поздно, – сказала она, посмотрев на сына.
Глаза его блестели, он так и сиял. Он улыбнулся матери.
– Да, я был с Кларой в Клифтонской роще.
Мать снова на него посмотрела.
– Но ведь пойдут разговоры, – сказала она.
– Почему? Известно, что она суфражистка и все такое. А если и пойдут разговоры, что за важность?
– Конечно, может, ничего плохого в ваших прогулках и нет, – сказала мать. – Но ты ведь знаешь, каковы люди, и уж если она попадет им на язык…
– Ну, я ничего не могу тут поделать. В конце концов, их болтовня не так уж безумно важна.
– По-моему, тебе следует подумать о Кларе.
– Я и думаю! Что могут сказать люди?.. Что мы вместе гуляем. Мне кажется, ты ревнуешь.
– Ты же знаешь, не будь она замужем, я была бы рада.
– Что ж, дорогая, она живет с мужем врозь и выступает с трибуны, а стало быть, все равно выделяется из общего стада, так что, сколько я понимаю, особенно терять ей нечего. Нет, собственная жизнь для нее ничто, а раз ничто – грош цена такой жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158