Спасое. Да!
Марич. Это подтвердит и господин Анта?
Спасое. Господин Анта… Господин Анта даже поклянется на суде, если это потребуется.
Марич. Жалкий человечишко!
Анта (Новаковичу, скорее по секрету). Вот тебе на, почему же я жалкий человечишко?
Марич. Господин Протич, мне хотелось бы лично от вас услышать, действительно ли вы осмелились утверждать что-либо подобное?
Любомир молчит.
Спасое. Скажи ему, скажи ему смело!
Любомир (мучимый совестью, почти шепотом). Да… я дам такие показания!
Марич (вспыхнув). Негодяй!
Общее движение.
Я думал, вы обыкновенный вор, но вы хуже, вы разбойник с большой дороги!
Анта. Ого!
Спасое. Не волнуйтесь, господа! Ему нечем больше защищаться, он может только оскорблять.
Марич (все еще взволнованный). А вы ожидали, что я буду защищаться? От чего? От кого? От вас – аморальных людишек!
Анта (Новаковичу). Вот те на, теперь уже все мы аморальные людишки!
Марич (взяв себя в руки). Я не должен был позволять себе так волноваться. Такие явления и в такой среде – недостаточная причина для того, чтобы волноваться! (К Спасое.) Итак, вернемся к нашему недавнему приятному разговору. Скажите мне, мой дорогой и ближайший родственник, скажите, и вы будете давать какие-нибудь показания?
Спасое. Что за вопрос, разумеется, и я расскажу все, что знаю. Нельзя же от меня требовать, чтобы я был несознательным и скрывал то, что знаю.
Марич. А что такое вы знаете, что могло бы случайно потревожить вашу совесть?
Спасое. Я точно знаю о крупных суммах в иностранной валюте, которые секретно поступали к вам из-за границы, знаю…
Марич. И это показание вы подтвердите удостоверениями, подобными тем, которые вы представили суду в доказательство нашего родства?
Спасое. Я знаю, чем подтвердить, это уж мое дело.
Марич (снова волнуясь). Боже, неужели все, что я слышу, возможно! Неужели вы действительно произнесли все то, что я слышал? Невозможно представить, чтобы так много подлости скопилось у такого небольшого количества людей. Людей? А верно ли я сказал? Конечно, в конце концов каждый из вас человек, но есть ли в вас хоть частица человеческого?
Спасое. Есть, уверяю вас, есть. Я докажу вам, насколько мы человечны и насколько я в этот момент считался с моими родственными обязанностями. (Вынимает из кармана паспорт Шварца.) Я, сударь, уже приготовил вам завизированный паспорт в Германию или любые другие страны. По этому паспорту вас зовут Адольф Шварц, так как под своим именем вы не могли бы пересечь границу. На паспорте ваша фотография. (Подает ему паспорт.)
Марич (поражен). Паспорт?… Зачем паспорт?…
Спасое. Для того чтобы вы могли беспрепятственно и своевременно удалиться из страны.
Марич. Удалиться? (Хватает паспорт.) Дайте его, дайте его, дайте мне этот драгоценный документ! (Поспешно сует паспорт в карман.) Это наилучшее письменное доказательство вашей подлости! Я не отдам вам обратно этот документ, не отдам, даже если это будет стоить мне жизни.
Спасое. Я его от вас и не требую; берегите его, он вам пригодится. Когда вы взвесите и решите, что лучше: провести ли десять-пятнадцать лет в одиночестве, никем не видимым и не слышимым, под чужим именем, в каком-нибудь приятном немецком, голландском или, если хотите, швейцарском городке, или же провести десять-пятнадцать лет в одиночестве, никем не видимым и не слышимым, в каком-нибудь тюремном каземате, тогда вы поймете всю ценность этого паспорта.
Марич. В тюремном… каземате? Почему я там буду, за что? Разве только за то, что я требую, чтобы разбойники возвратили мне украденные у меня мою честь, научный труд и состояние? Потому-то я и агент анархистских организаций, что хочу разоблачить вас, грабителей и разбойников с большой дороги! Для вас это означает подрыв общества и общественного порядка? Разве развратная женщина, неверный друг, разбойник на кафедре университета, грабитель чужого имущества и клятвопреступник, разве они столпы, на которых зиждется этот ваш общественный порядок? А разве тот, кто требует, чтобы ему вернули отнятые моральную и материальную собственность, разве он подрывной элемент? О, жалкие негодяи, не заслуживающие даже плевка честного человека!
Спасое. Мы позволили вам высказать все, что вы хотели, и вы слышали все, что вам нужно было услышать. Теперь вам необходимо еще убедиться в том, что все это не было пустым разговором. (Звонит.)
Пауза. Немая тишина. Входит Софья.
XVIII Софья, те же.
Спасое. Софья, там кто-нибудь ожидает? Софья. Да, здесь у дверей господин из полиции, а во дворе – два жандарма.
Спасое. Скажите этому господину, пусть войдет.
Софья уходит.
XIX
Те же, без Софьи.
Марич (пораженный, смотрит на всех по очереди). Значит, это правда, да? Это правда?
Все молчат.
Да скажите же наконец, это правда? Господин Спасое, господин Протич, господин Новакович, господин Анта, скажите, скажите, это правда?
Все молчат.
Я должен идти в тюрьму, да? В тюрьму или в изгнание, чтобы вы могли жить на то, что было нажито мной? Не так ли?… Не так ли? (Оглядывает всех, но они не поднимают глаз. С горечью и болью.) О, как много подлости и как мало храбрости! Неужели никто, никто не осмеливается сказать: правда ли это, правда ли все это?
XX
2-й полицейский агент, те же.
2-й полицейский агент (к Спасое). Извините, я к вам по служебному делу.
Спасое. Ко мне?
2-й полицейский агент. Как нам стало известно, в настоящее время в вашем доме находится личность, которую ищут во всех концах столицы. За исключением вас и этого господина (показывает на Новаковича), лично мне известных, прошу всех остальных господ предъявить свои документы! (Анте.) Ваш документ сударь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28