Она придвинулась к невестке и притворно смиренным голосом запричитала:
– Сижу я у себя, никого не трогаю, намаз совершаю. И вот тебе на! Впутали меня в какую-то историю. Ты видишь, аллах!.. – она воздела руки к небу. – Но что всё-таки случилось? Почему он поднял такой шум?
Назан не отвечала и продолжала тихо плакать. В дверь постучали.
– Вставай, поднимись с пола, вымой лицо! – приказала Хаджер-ханым и пошла открывать дверь. Это была Наджие.
– Что тут у вас произошло? – спросила она, с любопытством оглядываясь вокруг.
– Сын побил невестку.
– За что же?
– Эта размазня потеряла перстень. Сама понимаешь, как сын рассердился. Ведь он заплатил столько денег. Но стоило надеть ей перстень на палец, как он словно сквозь землю провалился.
– А как же Мазхар-бей узнал, что перстень пропал?
– Понятия не имею… Вернулся из конторы сам не свой. Слышу, зовёт жену в спальню… Я в это время готовилась совершить вечерний намаз. Стелю себе коврик и вдруг – что такое? Шум, крик… Истинное светопреставление! Насилу успокоила сына. Если бы не я, он бы её наверняка убил.
Наджие заглянула в спальню. Лампа не была зажжена. В полумраке Наджие увидела Назан. Она сидела на полу среди разбросанных узлов и беззвучно плакала.
Хаджер-ханым потянула Наджие за руку:
– Оставь её в покое, пусть поплачет! Лучше пойдём, посидим у меня.
Теперь Наджие нисколько не сомневалась, что скандал подстроила старуха.
– Пусть всё останется между нами, Наджие, – тихо сказала Хаджер-ханым. – Дело не в перстне. Просто, мой сын не любит свою жену. Я знаю, что говорю.
«Может, рассказать ей о связи Мазхара с Жале? – мелькнуло в голове у Наджие. – Правда, муж предупредил, чтобы никому ни слова».
– Сегодня я была в конторе Мазхара, – продолжала Хаджер-ханым. – Ну и женщину я там видела, Наджие! Стройная, как газель! Сдобная, как пышка! Сладкая, как рахат-лукум! А какие манеры! Как одета! Какие духи! Что называется, женщина с головы до пят… Представь, она разводится с мужем. Если бы у сына была хоть капля разума…
– А её зовут Жале? – не удержалась Наджие.
– Нет, Нериман.
– Вы правы, тетушка, её настоящее имя Нериман, но в баре её зовут Жале.
У Хаджер-ханым глаза полезли на лоб.
– В баре?!
– Я поклялась мужу, что не скажу никому ни слова. Вы уж не проговоритесь, что слышали от меня. Жале – девица из бара. Она крутит любовь с вашим сыном. Они уже и стесняться перестали. Все кругом о них шепчутся.
– Погоди! Она ведь сказала, что собирается разводиться с мужем…
– Да это просто так, для отвода глаз. Жале умна, умеет, когда надо, зубы заговорить.
«Так вот в чём загвоздка! – думала Хаджер-ханым. – Конечно, вряд ли сын решится привести в свой дом женщину из бара. Вот обидно, какая была бы невестка! Не то что эта тощая Назан. С ней и на улицу-то стыдно выйти».
Хаджер-ханым от кого-то слыхала, что у девиц из бара бывает по нескольку любовников и покровителей. Каждую ночь они спят с другим мужчиной. «Конечно, спать каждую ночь с новым мужчиной не так уж плохо, но…»
– Надо думать, это у них несерьёзно?
– Конечно, нет! Поразвлекается и бросит.
– Да, такова верность мужчин…
– Мой говорит, что нынче самые знатные господа, самые правоверные мусульмане повадились посещать бар.
Хаджер-ханым была так возбуждена, что и не заметила, как сказала:
– И правильно делают, Наджие! Один раз живём на свете! Почему же немного не поразвлечься?
– И женщинам тоже?
– Ну-ну! Не лови меня на слове, – спохватилась старуха и похотливо захихикала. – Каждого влечёт к красоте – не только мужчину, но и женщину. Не скрою, когда я вижу красивого мужчину, сердце у меня так и тает…
Наджие была поражена. Уж не влюбилась ли старая ведьма в кого-нибудь?
Немного погодя Наджие ушла, а Хаджер-ханым, на лице которой всё ещё сохранялось блудливое выражение, заглянула в спальню. Назан сидела всё в той же позе.
– Вставай, зажги лампу и приведи себя в порядок. Каждый муж бьёт свою жену, даже если и любит. Замужество – дело нелёгкое. Чего только нам не приходится терпеть!.. Утешься хоть тем, что твой муж не приводит в дом чужих женщин.
Назан не откликалась.
Хаджер-ханым сама зажгла лампу. Лицо Назан было в крови.
– Встань, умойся!
Собрав все силы, Назан поднялась и побрела в кухню. Уже позабывший о недавнем скандале Халдун лежал на полу и запускал волчки. Сталкиваясь, волчки вылетали за нарисованный мелом круг.
Назан вымыла лицо и возвратилась в спальню, недоумевая, почему свекровь вдруг сменила гнев на милость. Ведь всегда она только натравливала на неё сына, старалась распалить его ещё больше, когда он был чем-нибудь недоволен. Уж не она ли накликала всю эту беду?
– Вы не говорили Мазхару о пропаже перстня? – спросила Назан.
Хаджер-ханым сделала вид, что оскорблена таким вопросом.
– Так вот оно что? Значит, ты меня подозреваешь? Спасибо, Назан! А я по простоте душевной хотела тебя утешить… Ну и поделом мне, теперь я же и виноватой осталась. Подумай сама, зачем мне было ему говорить? А если бы я захотела сказать, так разве постеснялась бы тебя?
Хаджер-ханым пустилась в рассуждения, потому что в общем была довольна. Поступок Мазхара означал лишь одно: он разлюбил жену. Любимых жён не бьют. Плевать, что сын связался с девицей из бара…
– Мама, посмотри какая коробочка! – закричал Халдун, вылезая из-под кровати с синим бархатным футляром.
– Где ты это нашел?
– Я запустил волчок, а он убежал под кровать. Вот я и полез…
Назан, словно безумная, бросилась на шею свекрови:
– Мамочка, дорогая, простите меня, ради аллаха! Я виновата, думала, что вы хотите подшутить надо мной…
– Да простит тебя аллах, пусть будет на то его воля!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98