Почуяв аромат, Рыза проснулся… И не поверил своим глазам: жена подала ему кофе в постель! Она не делала этого уже много лет.
Рыза даже подскочил от удовольствия.
– Браво, Наджие! Ты настоящая женщина, клянусь аллахом!
– Конечно, женщина! Ты знаешь свои мужские дела, а я свои женские.
– Понравился тебе халат?
– Очень! А сколько ты отдал за него?
– Это тебя не касается. Ну а туфли?
– Тоже хороши! Но странно всё же… Откуда у тебя деньги?
– Выиграл в карты.
– Опять принялся за старое? Мало мы хватили горя из-за этих проклятых карт?
Потягивая из чашечки кофе, Рыза оправдывался:
– На свои, что ли, играю? За меня ставит один приятель. Выигрыш делим пополам, а если проиграю, расплачивается он.
– Так бы и говорил. Но смотри, на свои не вздумай играть.
– Сумасшедший я, что ли?
И, словно он не был в курсе дела, Рыза спросил:
– Как там у них дела, едут в Стамбул?
– Сегодня вечером. Дом запрут, а мне и кухарке дали отпуск на две недели. Халдуна оставляют у Хикмет-ханым.
– Жаль малыша! Испортят его эти друзья Мазхара! Почему было не оставить ребёнка у бабки?
Наджие вспомнила, как суетился Рыза, помогая Хаджер-ханым переезжать на новую квартиру.
– Пусть у неё глаза повылазят! – с сердцем сказала она, скорчив гримасу.
Рыза промолчал.
– Как, по-твоему, есть у старухи деньги? – спросил он, заметив, что жена немного успокоилась.
– Конечно, есть.
– Знаешь, о чём я подумал…
– О чём? – сердито глянула на мужа Наджие.
– Ну вот, тебе в голову лезет всякая ерунда. А зря! Если бы ты захотела, мы бы обставили старуху и выудили у неё денежки на кабачок.
– Пропади пропадом её деньги! – крикнула Наджие. – Как же, даст тебе что-нибудь эта старая ведьма! Вон как надрывался, перетаскивая её вещи, а много она тебе заплатила?
– Так ведь это я сделал из уважения к Мазхар-бею!
– Рассказывай! А самому небось нравится, как она заигрывает…
– Скажешь тоже! Она мне в матери годится!
«И в самом деле, – подумала Наджие. – Стоит ли так беспокоиться? На него и смотреть страшно – кожа да кости. Со мной, молодой, и то не знает, что делать…»
– Ну, я пошла. Скорей бы наступал вечер – пусть хоть ко всем чертям убираются, отдохнуть бы от них. Ох, буду завтра дрыхнуть до самого полудня!

Сидя в купе, Нериман не сводила глаз с Мазхара, рассеянно смотревшего в окно. «А если, – с тревогой думала она, – Мазхар в порыве раскаяния предложит Назан возвратиться домой?.. Нет-нет, ведь она совершила преступление, сидит в тюрьме. А оттуда не уходят, когда вздумается…»
– Сколько ей всё-таки могут дать?
– Трудно что-либо предположить, не познакомившись с её делом.
– Наверно, от трёх до пяти лет?
– Вполне возможно.
– Бедняжка!
Мазхар вздохнул и промолчал. Если высказать свои мысли вслух, это может лишь принести новые страдания жене. Она и без того казалась очень расстроенной.
– Я боюсь за Халдуна, – сказал Мазхар. – Что с ним будет, когда он подрастёт и узнает… что его мать – падшая женщина!
По лицу Нериман прошла тень. Сердце у неё сжалось.
– Но ведь не так уж трудно выйти из этого положения. Надо помочь ей стать на ноги… Возвратить её назад… Всю свою жизнь ты посвятил тому, чтобы помогать подняться падшим… В этом твой долг…
Она расплакалась.
– Ты неправильно меня поняла, дорогая, – пытался успокоить её Мазхар. – У меня совсем другая цель. Ведь это ты подала мысль поехать в Стамбул и помочь Назан. Если хочешь, мы сейчас же возвратимся назад. Наконец, можно приехать в Стамбул и не встречаться с ней. По-моему, Назан – конченая женщина. Я беспокоюсь о сыне… А ну-ка, подними голову!
В огромных глазах Нериман, обрамлённых влажными ресницами, вновь засветилась улыбка. Она уже сожалела о недавней слабости и, словно оправдываясь, сказала:
– Ничего не могу с собой поделать. Это сильнее меня.
– Если хочешь, я и не загляну в тюрьму. Отдохнём пару деньков у твоего старшего брата, съездим на горячие источники в Бурсу – и домой. Решено?
– Нет, нет! Как решили, так и сделаем. Сначала побываем у брата, а потом ты займёшься делом Назан.
– Воля твоя, Нериман!
За окном чернела ночь. Мазхар глядел на заплаканное лицо Нериман. Сейчас жена казалась ему особенно красивой и желанной.
– Не могу забыть Одержимого Тейфика, – сказала Нериман, нарушив молчание. – Ах, Мазхар! Послушай меня хоть раз в жизни, брось это дело против фабриканта Шекир-паши!
– Ты, возможно, права, дорогая. Но это вопрос принципа. Я не могу всё так оставить. Выиграет тот, кто окажется упорней.
– А вот Нихат-бей…
– Я не Нихат и не могу поступаться своими убеждениями. Если бы я не состоял в партии, Шекир-паша уже давно свёл бы со мной счёты. Моя принадлежность к партии является для него определённой преградой. Это, конечно, не значит, что я полностью застрахован… Быть может, в совершенно неожиданный момент со мной расправятся – и концы в воду! Весь вопрос в том…
– В том, чтобы не допустить какой-нибудь оплошности, вот и всё…
Пронзительный гудок паровоза прервал их невесёлые думы.
– Что это за станция?
– Не знаю, какой-то разъезд.
Он посмотрел в окно. Впереди мелькали огни.
Было поздно. Мазхар задремал и во сне увидел Назан. «Я отомщу, отомщу!» – кричала она. Мазхар проснулся в холодном поту.
Темнота за окном медленно растворялась в предрассветных сумерках. Далеко на горизонте едва проступала тёмная гряда гор. Вскоре из-за них поднялся раскалённый шар солнца.
19
Кривоногая коротышка надзирательница закричала на весь тюремный двор:
– Эй, фальшивомонетчица!
Назан развешивала бельё арестантки Недиме, по прозвищу Цыганка. Она обернулась:
– Вы меня?
– А ну, иди сюда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98