Если они придут сюда, они найдут здесь кое-что, чего они не ищут, – пробормотал Крисфилд.
Я еду в Ниццу, здесь стало очень беспокойно. У меня в кармане лежит литер, – сказал Слиппери, закуривая папиросу и пуская дым в потолок.
– Как ты его достал?
– Просто, как шоколад. Я встретился в американском баре с одним молодчиком, младшим лейтенантом. Мы с ним выпили и ночевали с двумя девушками. Утром я поднялся рано, и теперь у меня в кармане пять тысяч франков, отпускной билет и серебряный портсигар, а лейтенант Франклин бегает, небось, по городу, рассказывая всюду, как он был обокраден парижской хипесницей, или, вернее, сидит смирно и молчит. Вот моя система.
– Но, черт подери, я этого не понимаю! Как ты можешь водить компанию с человеком, пить с ним вместе, а потом ограбить его? – крикнул Эл.
– А как ты думаешь, если бы он знал, что я простой рядовой, он не передал бы меня моментально полевому жандарму?
– Нет, я этого не думаю, – сказал Эл. – Они такие же люди, как мы с тобой. Офицеры тоже до смерти боятся, как бы не проштрафиться; они не станут вредить человеку без причины.
– Собачий вздор! – воскликнул Крисфилд. – Они обожают ездить на людях. Простой человек для них хуже собаки. Я бы пристрелил любого из них так же легко, как какого-нибудь негра.
Эндрюс наблюдал за лицом Крисфилда – оно вдруг вспыхнуло; он сразу замолчал. Когда его глаза встретились со взглядом Эндрюса, в них отражался страх.
– Среди офицеров бывают разные люди, хорошие и плохие, так же как и среди нас, – настаивал на своем Эл.
– Чертово дурачье, будет вам спорить! – закричал Смидди. – Надо решить, что делать. Здесь больше небезопасно оставаться, по-моему.
Все замолчали. Наконец Крисфилд сказал:
– Что ты будешь делать, Энди?
– Сам не знаю. Я думаю отправиться в Сен-Жермен – у меня там есть знакомый молодчик, который работает на ферме. Посмотрю, может быть, устроюсь там на работу. Я не хочу оставаться в Париже. Потом, здесь живет одна девушка, которую я хочу повидать; мне нужно видеть ее. – Эндрюс вдруг замолчал и зашагал взад и вперед по комнате.
– Ты бы лучше поостерегся; тебя, вероятно, расстреляют, если поймают, – сказал Слиппери.
Эндрюс пожал плечами.
– Ну что ж, я предпочел бы быть расстрелянным, чем сесть в Ливенуортс на двадцать лет, клянусь Богом! – воскликнул Эл.
– Как вы здесь питаетесь? – спросил Слиппери.
– Покупаем провизию, а девушка варит нам.
– Готовили что-нибудь сегодня?
– Я схожу куплю чего-нибудь, – сказал Эндрюс. – Мне безопаснее выходить на улицу, чем вам.
Крисфилд спустился по лестнице вслед за Эндрюсом. Когда они дошли до коридора внизу, он положил руку на плечо Эндрюса и прошептал:
– Скажи, Энди, как ты думаешь, выйдет какой толк из этой революции? Я никогда не думал, что они смогут опрокинуть строй таким образом.
– В России сделали же.
– Тогда мы будем свободными, штатскими гражданами, какими мы были до войны? Но это невозможно, Энди, это невозможно!
– Увидим, – сказал Эндрюс, открывая дверь в бар.
Он возбужденно подошел к Ходе, сидевшему за рядами бутылок, стоящих на стойке.
– Ну, как дела?
– Где?
– У Западного вокзала, где строили баррикады.
– «Баррикады»! – воскликнул молодой человек с красным шарфом, пивший вино за столиком. – Они просто сломали несколько железных решеток вокруг деревьев – вот и вся баррикада! Трусы! Где только их атакуют, они бегут. Вонючие трусы!
– Как вы думаете, выйдет что-нибудь?
– Что же может выйти, когда нет никого, кроме оравы грязных трусов?
– А вы как думаете об этом? – спросил Эндрюс, повернувшись к Ходе.
Ходя вместо ответа покачал головой. Эндрюс вышел.
Когда он вернулся, он нашел в комнате только Эла и Крисфилда. Крисфилд ходил взад и вперед, кусая ногти. На стене против окна светился четырехугольник солнечного света, отраженного противоположной стеной здания суда.
– Ради Бога, Крис, уходи. Я вполне здоров, – сказал Эл слабым, плачущим голосом; лицо его было искажено страданием.
В чем дело? – воскликнул Эндрюс, поставив на пол большой пакет.
Слиппери видел военного полицейского – он вертелся на тротуаре против кабачка и что-то вынюхивал.
– Боже мой!
– Они еле ушли. Плохо, что Эл так слаб… Честное слово, я останусь с тобой, Эл.
– Нет! Если тебе есть куда идти, уходи, Крис. Я останусь здесь с Элом и буду говорить с жандармами по-французски, если они придут сюда. Мы как-нибудь их одурачим.
Эндрюс почувствовал внезапный прилив веселости и бодрости.
– Честное слово, Энди, я бы остался, если бы не было того… что знает этот сержант, – сказал отрывисто Крисфилд.
– Уходи, Крис, не теряй времени.
– Прощай, Энди! – Крисфилд проскользнул в дверь.
– Это странно, Эл, – заговорил Эндрюс, садясь в ногах кровати и развертывая пакет с продуктами. – Я не испытываю ни малейшего страха. Я чувствую, что освободился от армии, Эл… Как твоя рука?
– Не знаю… Ах, как бы я хотел теперь очутиться на своей койке в Кобленце! Я не гожусь для того, чтобы бороться с целым светом. Если бы с нами был старый Дэн… Как странно, что ты знаешь Дэна! Уж он нашел бы миллион планов, чтобы выпутаться из этой западни. Хотя я рад, что его здесь нет. Он бы выругал меня за то, что я не сделал себе карьеры. Он невероятно честолюбивый малый, этот Дэн.
Со двора не доносилось ни звука, только вдали раздавался стук копыт по камням мостовой проезжавшего кавалерийского патруля. Небо покрылось тучами, и в комнате стало темно: отсыревшая штукатурка на стенах покрылась полосами зелени. В зеленоватом свете лица их казались мертвенно бледными, как у людей, проведших много времени в тесной сырой тюрьме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137