Уолкотт в строгом черном костюме с гордостью восседал за этим столом. Увидев входящего Джека, он поднялся ему навстречу.
— Приятно видеть вас, молодой человек. Вы так увлечены бизнесом, что заглядываете сюда гораздо реже, чем мне хотелось бы.
Джек пожал руку тестю и сел.
— Предпочитаю думать, что бизнес — это созидание, а отнюдь не преодоление усилий тех, кому не хочется, чтобы ты что-то создал.
Уолкотт улыбнулся:
— Две стороны одной медали. Шотландского?
Джек кивнул. Уолкотт положил сигару в пепельницу и достал из ящика бутылку виски. Разлил напиток по стаканам, не добавляя ни воды, ни льда. Они чокнулись, выпили.
— Кимберли говорила тебе, что в Хартфорде продается радиостанция? Ей хотелось бы, чтобы «WCHS, Инкорпорейтед» купила ее.
— Эта радиостанция теряет деньги, — без обиняков заявил Джек.
Уолкотт взялся за сигару.
— Ты считаешь, дискуссия окончена?
— Нет, конечно. Но я хочу, чтобы меня убедили в том, что в покупке радиостанции, теряющей деньги, если потенциальные плюсы.
— Кимберли нравятся передачи этой станции.
— Знаю. Она мне говорила. Классическая музыка и информация. Кимберли уже заявляет, что ей стыдно быть женой президента WCHS. Она говорит, что вкус у меня ничуть не лучше, чем у моего отца.
— Она так сказала? Не воспринимай это всерьез. Женщины, особенно молодые женщины…
— Я знаю. И не беру в голову. Полагаю, вам известно, что она опять беременна.
— Поздравляю. Вы создаете славную семью.
— Да. Джон — отличный парень. Доставляет мне столько радости. Я… э… пришел по делу.
— Я об этом уже догадался. Что я могу для тебя сделать?
Джек сунул руку во внутренний карман пиджака, достал бумажник, вынул из него сертифицированный чек на триста тысяч долларов и протянул тестю. Это были практически все деньги, оставшиеся от полумиллиона, полученного от деда.
— Что это?
— Я хочу использовать опцион и купить еще три тысячи акций «WCHS, Инкорпорейтед».
Харрисон Уолкотт долго смотрел на чек.
Он зарегистрировал «WCHS, Инкорпорейтед» в 1931 году для покупки радиостанции и из десяти тысяч акций две тысячи отдал Джеку и Кимберли в качестве свадебного подарка. Он также предоставил им право выкупа остальных акций по начальной стоимости. В марте 1932 года Джек первый раз воспользовался этим правом и выкупил тысячу акций. Теперь он покупал еще три тысячи, то есть получал шестьдесят процентов акций и полный контроль над компанией. Харрисон Уолкотт не знал о деньгах, переданных Джеку дедом, и полагал, что зятю потребуется десять, а то и пятнадцать лет, чтобы подмять компанию под себя.
— Ты не занимал эти деньги?
— Нет, сэр. Мне их дал дед. Он хотел, чтобы у меня было собственное дело.
Харрисон заулыбался:
— Что ж, теперь оно у тебя есть.
— Надеюсь, я никоим образом не оскорбил вас.
— Ничуть. Но вроде бы я и так не вмешивался в управление компанией.
— Разумеется, не вмешивались. Но я постоянно помнил о том, что немалая часть вашего капитала вложена в WCHS, и чувствовал себя обязанным снять с вас эту ношу.
Эти слова уже слетели с его губ, когда Джек понял, что произносить их не стоило. Харрисону Уолкотту не потребовалось и пяти минут, чтобы понять, что у Джека с самого начала были деньги на выкуп акций по опциону, но он выкупил их лишь теперь, окончательно убедившись, что вложенный в радиостанцию капитал приносит прибыль. Джек попытался загладить допущенную ошибку.
— Конечно же, мне не хотелось инвестировать все деньги, полученные от деда, пока не было уверенности, что я их не потеряю.
— Ты хочешь изменить состав совета директоров?
Джек покачал головой:
— Если вы не возражаете, я бы хотел, чтобы вы остались председателем совета.
— Очень хорошо. Поздравляю тебя. Есть, правда, один момент, о котором я должен упомянуть. Хотелось бы…
— Что? — нервно прервал его Джек.
Харрисон Уолкотт повертел чек в руках.
— Мне бы не хотелось получать от тебя сертифицированные чеки, Джек, и не жди их от меня. Я приму твой личный чек на любую сумму и жду того же от тебя.
4
Дом на Луисбург-сквер подготовили к приему гостей только весной 1934 года.
Хотя Джек не слишком ограничивал Кимберли в средствах, денег, идущих на ремонт и смену обстановки, не хватало, и она не отказывалась от щедрых подарков, которые делали ей отец и мать. Миссис Уолкотт сопровождала дочь в походах за мебелью и коврами и часто оплачивала ее покупки.
Кимберли настроилась превратить дом в конфетку. Паркет во всех комнатах заново отциклевали и отполировали. Потом она купила восточные ковры и положила их так, чтобы они подчеркивали роскошный дубовый паркет. Для гостиной Кимберли выбрала бактрийский ковер с яркими геометрическими фигурами. В столовую — более темный, спокойный, от Кермана. В центре библиотеки поместила маленький индийский коврик. Поскольку соткали его не мусульмане, на нем крались тигры, бежали слоны и неслись на колесницах всадники, все на фоне стилизованных экзотических джунглей.
Большая часть мебели перекочевала с Каштановой улицы на Луисбург-сквер. Однако Кимберли потребовалась мебель для гостиной и столовой. Стулья она выбрала в стиле королевы Анны, высокий комод на ножках — в стиле королевской четы Вильгельма и Марии. Конечно, сработали их не в те стародавние времена, а гораздо позже, в середине XIX века, когда такая мебель вновь вошла в моду.
Особенно Кимберли нравился комод, ящики которого украшали стилизованные фигурки мужчин и женщин, верблюдов и птиц.
Люстру из холла она убрала, и теперь его освещали только торшеры.
Апрельским вечером дом распахнул двери перед пятьюдесятью гостями. Поскольку столовая столько народу вместить не могла, хозяевам пришлось обойтись фуршетом, предложив напитки и hors-d'oeuvres.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124