— У моей дочери есть альбом вашего мужа. Даже мне, человеку старшего поколения, нравится, как он поет. Он не заставляет меня лезть на стенку, как делают некоторые современные певцы.
— Фред поет замечательно, но, думаю, не это причина вашего визита. Я права? Вы сказали, что у вас есть для меня новости о Джейн Рэндолф.
Эта женщина привыкла говорить по делу.
— Вы друг Джейн? — спросила она.
Он кивнул и, увидев выражение ее лица, спросил:
— У вас это вызывает сомнение?
— Мне трудно поверить, что полицейский может стать ее другом.
Особенно полицейский, проделавший путь из Калифорнии и пытающийся выйти на нее, получить материалы о ней.
Он достал из кармана письмо и молча протянул ей. Она прочитала его быстро и тут же спросила:
— Что с ней случилось?
— Это именно то, что я пытаюсь выяснить. Он рассказал ей коротко все, что знал, включая и то, как он узнал имя Лафайет у клерка в суде — тот проверил, кто внес залог за Джейн, когда ее арестовали в первый раз.
В ее голосе появилась странная нежность, когда она спросила:
— Так что же случилось с ней сейчас?
— Не знаю. Доктор сказал мне, что она предстанет перед комиссией по реабилитации через две недели.
— Вот же черт! Бедная Джери-Ли...
— Джери-Ли?
— Да, это ее настоящее имя. Разве вы не знаете?
— Единственная Джери-Ли, о которой она упоминала, по ее словам, была ее сестрой.
— У нее никогда не было сестры. Ее имя Джери-Ли Рэндол. Это я предложила ей взять имя Джейн Рэндолф, когда она начала танцевать в клубах. Она не хотела, чтобы ее знакомые в писательском мире и в мире кино и театра знали, чем она занимается. Она боялась, что если до них дойдет, что она танцует топлесс, ее никогда уже не смогут принять всерьез как писателя. Или актрису.
— Она действительно могла писать и играть?
— Я плохой судья, — сказала миссис Лафайет, — но я знаю, что однажды она получила высший приз Тони как актриса на Бродвее и что другой раз ее пьеса была поставлена, хотя никогда так и не дошла до Бродвея. Так что, наверное, в ней есть что-то. Она всегда писала. И чтобы иметь возможность писать, она работала танцовщицей. При такой работе у нее оставались свободными дневные часы, чтобы писать.
— Говорила ли она когда-нибудь вам о своей семье?
— У нее есть мать. Но они разошлись напрочь. Ее мать никогда не верила в то, во что верила Джери-Ли.
— У вас есть адрес ее матери?
Она живет в маленьком городке на острове. Мой муж знает адрес. Я смогу взять, у него.
— Это помогло бы.
— В таком случае я достану адрес сегодня вечером. Мой муж сейчас летит в Майами на выступление.
— Вы видели Джейн после того, как заплатили за нее залог?
— Я пригласила ее на ленч в тот же день, как ее выпустили. Я предложила ей помощь, но она отказалась принять. Она сказала, что когда у нее будут деньги, она вернет сумму залога, которую я выложила в суде. Я сказала ей, что считаю ее дурой, потому что она занимается... тем, чем занималась тогда. Я предложила ей давать регулярно деньги, чтобы она могла бы сидеть и писать. Это не должно было наложить на нее никаких обязательств и связать ее никоим образом. Я обещала ей это, но она отказалась категорически.
— Как вы думаете, почему она это сделала?
— Потому что одно время мы были любовницами. И, возможно, она не поверила мне, когда я сказала — никаких обязательств с ее стороны.
— Она была лесбиянкой?
— Нет. Я лесбиянка. Она — нет. Было бы все гораздо проще для всех нас, если бы она тоже была ею. Она бисексуальна. Мне понадобилось много времени, чтобы понять, что ее реакция на наш с ней секс была чисто физиологической. Для меня же тут была и любовь, и физиология, Я действительно любила ее.
— Вы согласились бы, тем не менее, помочь ей, если бы она не возражала?
— Да. Но она никогда не примет мою помощь.
— Почему вы так уверенно это говорите?
— Потому что я ее знаю. У нее есть эта идиотская безумная идея насчет женской свободы и независимости. Она не примет помощь ни от кого — ни от мужчины, ни от женщины. Она рассталась с богатым мужем по той же самой причине. Она хочет все сделать сама, всего добиться самостоятельно и быть признанной именно в таком качестве — как писатель.
Он молча слушал, и многое, что было для него загадкой, сейчас прояснялось, становилось понятным.
— Послушайте, — продолжала Лисия, — она отлично знает, где я живу.
Один ее телефонный звонок — и я примчусь на помощь, где бы я ни была, в какое бы время она ни позвонила, но посмотрите, что она предпочла натворить, лишь бы не снимать телефонную трубку.
— Однажды она вам позвонила. Может быть, позвонит еще.
— Дважды уже звонила, — сказала женщина, и в ее глазах появился странный блеск. — Третьего звонка не будет.
Впервые с момента приезда на Восточное побережье Милстейн почувствовал себя увереннее: он стал надеяться. Возможо, это было связано с тем, что он ехал к месту рождения Джейн. Ехал он в арендованном автомобиле по прекрасной дороге. Экспресс-шоссе, которое вело на остров, ничем не отличалось от платных шоссе в Калифорнии, разве что за окном машины лежали снежные поля. Он свернул, повинуясь указателю, сообщающему, .что вы въезжаете в Порт Клер.
Через пятнадцать минут он уже притормозил перед домом Джери-Ли.
Дом выглядел солидно и комфортабельно-И соседние дома были ему под стать — респектабельный район проживания среднего класса. Только одно выделяло дом Рэндолов: на окнах были опущены жалюзи, а подъезд к крыльцу не расчищен от снега. Дом казался пустым.
Он вышел из машины и, утопая в снегу, подошел к двери. Нажал на дверной колокольчик, услышал, как в доме раздался его чистый звук, но никто не ответил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150