Отеки вокруг перебитого носа почти исчезли, и сине-черные круги под глазами пропали совершенно.
— Я не думал встретить вас здесь, — сказал он.
— Я устала сидеть в своей комнате. Доктор поднялся по ступеням.
— Как мы себя чувствуем?
— Гораздо лучше. А у меня останутся шрамы на... — она не закончила вопроса.
— Нет. Белые пятнышки на тех местах, где сейчас ожоги, некоторое время сохранятся, но постепенно они сойдут.
— Хорошо бы... Я уже начала волноваться, — и в ее голосе послышалось отчетливо облегчение. — Они так страшно выглядят сейчас.
— Теперь я вижу, что вы поправляетесь, — сказал он, улыбаясь.
Забавно, как возвращается к ней тщеславие, подумал он и предложил:
— Может быть, войдем в дом, и я осмотрю вас? Они поднялись в ее комнату. Она быстро разделась, не испытывая смущения, и обмотала полотенце вокруг себя. Он достал рефлектор и надел на голову — не потому, что нуждался в нем, а потому что чувствовал себя более уверенно в броне профессионализма. Она легла на кровать. Он откинул полотенце, снял повязку, осторожно удалил мазь, разглядывая ожоги. Удовлетворенно кивнул и выпрямился.
— Все идет отлично. Думаю, что повязку можно снять. Просто не носите первое время ничего, что бы вызывало раздражение.
— Вы имеете в виду лифчик? Он кивнул.
— А я не могу.
— Почему? Никто ничего не разглядит под блузой.
— Не в этом дело, доктор. Понимаете... они очень колышатся. Это смущает. Врач рассмеялся.
— Постарайтесь ходить плавно. Помедленней. И все будет в порядке, — он поднялся. — Все идет хорошо, и нет необходимости в моих визитах к вам.
Я жду вас у себя в кабинете через... — он задумался, — скажем... неделю, и мы посмотрим, как идут дела.
— Хорошо, — сказала она, вставая с кровати. — Я могу пойти на работу?
— А вы хотите?
— Да.
— Но вы можете встретить там снова этих молодых людей.
— Я не боюсь их. Они не осмелятся снова что-то сделать. И потом, доктор, не могу же я сидеть все время дома.
— Если вы действительно хотите, можете вернуться на работу. Но не торопитесь. Вы еще не восстановили здоровье в полной мере.
— Я думаю, что побуду дома до воскресенья и выйду с понедельника.
Так проще — начать с первого дня недели.
— Пожалуй, — согласился он. — Но не смущайтесь и немедленно вызывайте меня, если что-то не так со здоровьем.
— Спасибо, доктор, — она подождала, пока за ним не закроется дверь, и стала одеваться.
Джери-Ли ощутила какое-то беспокойство, совершенно необъяснимое и непонятное. Берни и Фред звонили ей по телефону каждое утро, интересовались ее здоровьем, настроением. Но сегодня звонка не было... Она спустилась вниз и без размышлений позвонила Берни домой, хотя и знала, что в это время он должен быть на работе. Но то было какое-то наитие.
К телефону подошел Берни и сразу же сказал:
— А я только что собирался позвонить тебе. Она взглянула на часы — был уже двенадцатый час.
— А почему ты не на работе?
— Коркорэн уволил нас.
— Тебя и Фреда? — воскликнула она с искренним удивлением. — За что?
— Не знаю. Знаю только, что мать Мэриэн разво-нялась. Одному Богу известно, какую гнусность наплела ей доченька.
— А где Фред?
— Он ушел собирать вещи. Уволили весь оркестр.
— Я должна повидаться с ним. Ты отвезешь Меня? Берни заколебался.
— Видишь ли, он очень взвинчен...
— Я тоже, — сказала она. — Подбросишь?
— О'кей. Когда?
— Прямо сейчас. Я буду готова через десять минут.
— Фред! Фред! — голос ее полетел над дюнами, подхваченный порывом ветра.
Она стояла на вершине невысокого холма, отделявшего пляж от клубного комплекса.
Фред заметил ее, поднял руку, помахал. Она побежала вниз. Он побрел к берегу, выбираясь из воды, наблюдая, как она бежит, и думая, что в ее движениях есть что-то удивительно естественное, напоминающее движения животного.
Они встретились на берегу. Ни слова не говоря, она ? взяла его за руку. Некоторое время он стоял молча и неподвижно, впитывая тепло ее пальцев. Потом так же молча они повернулись и пошли, держась за руки, вдоль берега.
— Все это гнусно! — сказала она. — Несправедливо. Он попытался заглянуть ей в глаза.
— А что справедливо в нашем мире, маленькая девочка? — спросил он мягко.
— Почему ты называешь меня так?
— Потому что ты и есть маленькая девочка. Которая растет и пытается стать женщиной.
— Может быть, ты прав. Иногда я и сама себя так ощущаю.
Они помолчали, и она снова сказала:
— Они не должны были так поступить с тобой! Не могли!
Он усмехнулся.
— Не могли — но сделали.
— Они бы никогда так не поступили, если бы знали правду, — сказала она. — Не представляю, что там наговорила мать Мэриэн, но когда я расскажу мистеру Коркорэну, что в действительности случилось, он возьмет тебя обратно! Вот увидишь!
— Ничего ты этому сукиному сыну, чертову гомику не расскажешь! — сказал он яростно и злобно, почти угрожающе.
Она взглянула на него с удивлением.
Он вовсе не собирался пугать ее. Но она не знала ничего о тех слухах, которые распускали и Коркорэн и миссис Дейли. По их рассказам получалось, что именно Джери-Ли — воплощение порока, а Мэриэн впору примерять нимб святой.
— Работу я найду в другом месте, — сказал он гораздо спокойнее. Она остановилась.
— Но где я найду друга, такого, как ты? Ее слова ударили его в самое сердце, и в глазах его неожиданно появились слезы.
— Ты очаровательная девушка, Джери-Ли, — сказал он. — У тебя в жизни будет много верных друзей, — он отвернулся от нее и долго смотрел на море, опасаясь, что если он посмотрит на нее, то не удержится и обнимет ее и тем самым потеряет в ее глазах то, чего, возможно, у него и нет в действительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150