ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
- Алеша сердито задвинул сапоги ногой под кровать.
- Мы же условились не ругаться? - засмеялся Петр, исподлобья взглядывая на него. - У тебя еще есть возможность выступить на корейском съезде и сказать: "Вот, мол, что, друзья: хунхузы будут вас палить и резать, а мы будем смотреть на вас да сочувствовать, а помогать вам мы ничем не можем". То-то обретешь союзничков!..
- И демагог же ты, честное слово! - Алеша безнадежно махнул плотной своей ручкой.
- А потом, что это за линия, право, - продолжал Петр. - На словах не соглашаться, брюзжать, а на деле поступать не по-своему, а по-нашему?
- А что мне делать, коли ты морской разбойник и я на твоем корабле в плену? Другого я и делать не могу. А в общем, ну тебя к черту! И правда, ругаться не хочется. Свет-то утушить?
- Туши.
- Ишь какую старый хрен ямку пролежал, как в люльке, - говорил Алеша, с наслаждением вытягиваясь на кровати Мартемьянова в чистом после бани белье. - Что это за сиделка все вертится тут возле тебя, чернявая такая?
- Сиделка? - Петр представил себе весь ход Алешиных мыслей и улыбнулся. - Ох ты, Алешка!
- А что? - не обиделся Алеша. - Это у меня голова так повернута, а сам я - смирный, как каплун. Я думал - промеж вами что-нибудь есть.
Некоторое время они лежали молча.
- И что это за идиотство такое, что наши никак с тюрьмой не свяжутся? вдруг воскликнул Алеша, садясь на постели. - Нет, ежели уж тебе правду говорить, - сказал он проникновенным голосом, пытливо вглядываясь в Петра, коли б не ваша военная тактика "одним махом всех побивахом" да не созывали бы вы этих съездов не вовремя, я бы, пожалуй, вас поддержал, - смущаясь от сознания, что отступает, говорил Алеша.
- Спасибо за щедрость души! - фыркнул Петр. - У, до чего занудлив стал! Иной раз хочется тебе прямо морду побить!
- Вот-вот, морду побить! Это и есть вся твоя военная тактика, - озлился Алеша. - За это тебе и наклепали под рудником.
- Что? - Петр, возмущенный, приподнялся на постели. - Ты считаешь нашу операцию...
- Спи, спи, ну тебя к черту! - торопливо сказал Алеша, ложась и натягивая на голову одеяло.
- Да если бы не наша операция под рудником, - гремел над ним Петр, белые сейчас были бы хозяевами в долине, и мы бы с тобой не разговоры разговаривали, а оборонялись от них здесь, под Скобеевкой!
- И ладно! И оставим этот бесполезный разговор, - бубнил Алеша под одеялом.
- Всякой, знаешь ли, шутке есть предел. Когда люди погибают, этим шутить нельзя!..
Петр откинулся на подушку и замолчал.
Алеша выждал, потом высунул голову из-под одеяла. Они долго лежали в темноте, каждый чувствуя, что другой не спит.
- Как тебе кореяночка понравилась? - снова спросил Алеша.
- Хорош каплун! - усмехнулся Петр. - Придется Соне написать.
- Да я и не думал того, что ты думаешь! Я в общественном смысле спрашиваю.
- В общественном смысле она не из той породы, чтобы на оттеночках жить, - зло сказал Петр. - И я ее понимаю: чего стоит человек без металла в душе!
- Поди, того же, что и человек с металлом в голове, - ехидно сказал Алеша.
Они снова замолчали.
- А ты знаешь, что мне показалось? - зевая, сказал Алеша. - Будто дочка Костенецкого на тебя обиделась.
- Ты думаешь? - живо спросил Петр, обернувшись к нему.
- Конечно. Девочка к тебе же с перевязкой, а ты на нее как зверь.
Петр некоторое время внимательно вглядывался в Алешу, не подозревает ли тот чего-либо. Нет, Алеша не подозревал.
- Что ж поделаешь! Не всегда есть время деликатесы соблюдать, - угрюмо сказал Петр и отвернулся.
Алеша скоро уснул, а Петр долго грузно лежал, глядя в темноту перед собой. Он все вспоминал, как Лена в белой косынке стояла посреди комнаты с эмалированной коробкой под мышкой и то жалкое выражение, которое появилось на лице Лены, когда он грубо ответил ей.
Петр был недоволен собой и жалел ее.
Вопреки распространенному мнению, исходящему из того, что общественная жизнь сложнее личной, быть правдивым в личных отношениях часто труднее, чем в отношениях общественных, труднее потому, что личная жизнь есть та же общественная жизнь, но менее осмысленная.
"Почему я так поступил?" - спрашивал себя Петр. Девушка нравилась и продолжала нравиться ему. И все было естественно и просто до той ночи, когда он стал обнимать и целовать ее. А после той ночи все стало неясно и непросто, потому что он увидел свои возможные отношения с Леной глазами других людей.
Лена, бывшая сейчас "милосердной сестрой", дочерью всеми уважаемого своего доктора Костенецкого, сразу поворачивалась в глазах у мужиков как чистенькая городская барышня, путающаяся - да еще в такое время! - с председателем ревкома. И когда Петр видел Лену этими глазами, он сомневался в подлинности своих чувств к ней и жалел о том, что произошло между ними.
Сознание того, что обнимать и целовать женщину можно тогда, когда есть взаимное чувство, а если есть взаимное чувство, надо жениться, то есть образовать семью, а если это невозможно, то не надо и начинать, а если начал, то это нехорошо и надо отвечать перед женщиной, - правдивое и ясное сознание этого мучило Петра.
Самолюбие мешало ему теперь признаться в том, что грубость его была вызвана внезапностью появления Лены и смущением от присутствия других людей и боязнью того, что они могут подумать. Но он чувствовал, что поступил нехорошо, и был недоволен собой.
"Нет, это надо как-то исправить", - говорил он, мрачно глядя перед собой и с нежностью представляя себе ее глаза, тяжелую косу, продолговатые детские ладошки, даже эту эмалированную коробку, но так и не представляя себе, как это можно исправить.
XLVII
Накануне открытия корейского съезда Петр и Мария Цой проводили совещание делегатов-стариков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
- Мы же условились не ругаться? - засмеялся Петр, исподлобья взглядывая на него. - У тебя еще есть возможность выступить на корейском съезде и сказать: "Вот, мол, что, друзья: хунхузы будут вас палить и резать, а мы будем смотреть на вас да сочувствовать, а помогать вам мы ничем не можем". То-то обретешь союзничков!..
- И демагог же ты, честное слово! - Алеша безнадежно махнул плотной своей ручкой.
- А потом, что это за линия, право, - продолжал Петр. - На словах не соглашаться, брюзжать, а на деле поступать не по-своему, а по-нашему?
- А что мне делать, коли ты морской разбойник и я на твоем корабле в плену? Другого я и делать не могу. А в общем, ну тебя к черту! И правда, ругаться не хочется. Свет-то утушить?
- Туши.
- Ишь какую старый хрен ямку пролежал, как в люльке, - говорил Алеша, с наслаждением вытягиваясь на кровати Мартемьянова в чистом после бани белье. - Что это за сиделка все вертится тут возле тебя, чернявая такая?
- Сиделка? - Петр представил себе весь ход Алешиных мыслей и улыбнулся. - Ох ты, Алешка!
- А что? - не обиделся Алеша. - Это у меня голова так повернута, а сам я - смирный, как каплун. Я думал - промеж вами что-нибудь есть.
Некоторое время они лежали молча.
- И что это за идиотство такое, что наши никак с тюрьмой не свяжутся? вдруг воскликнул Алеша, садясь на постели. - Нет, ежели уж тебе правду говорить, - сказал он проникновенным голосом, пытливо вглядываясь в Петра, коли б не ваша военная тактика "одним махом всех побивахом" да не созывали бы вы этих съездов не вовремя, я бы, пожалуй, вас поддержал, - смущаясь от сознания, что отступает, говорил Алеша.
- Спасибо за щедрость души! - фыркнул Петр. - У, до чего занудлив стал! Иной раз хочется тебе прямо морду побить!
- Вот-вот, морду побить! Это и есть вся твоя военная тактика, - озлился Алеша. - За это тебе и наклепали под рудником.
- Что? - Петр, возмущенный, приподнялся на постели. - Ты считаешь нашу операцию...
- Спи, спи, ну тебя к черту! - торопливо сказал Алеша, ложась и натягивая на голову одеяло.
- Да если бы не наша операция под рудником, - гремел над ним Петр, белые сейчас были бы хозяевами в долине, и мы бы с тобой не разговоры разговаривали, а оборонялись от них здесь, под Скобеевкой!
- И ладно! И оставим этот бесполезный разговор, - бубнил Алеша под одеялом.
- Всякой, знаешь ли, шутке есть предел. Когда люди погибают, этим шутить нельзя!..
Петр откинулся на подушку и замолчал.
Алеша выждал, потом высунул голову из-под одеяла. Они долго лежали в темноте, каждый чувствуя, что другой не спит.
- Как тебе кореяночка понравилась? - снова спросил Алеша.
- Хорош каплун! - усмехнулся Петр. - Придется Соне написать.
- Да я и не думал того, что ты думаешь! Я в общественном смысле спрашиваю.
- В общественном смысле она не из той породы, чтобы на оттеночках жить, - зло сказал Петр. - И я ее понимаю: чего стоит человек без металла в душе!
- Поди, того же, что и человек с металлом в голове, - ехидно сказал Алеша.
Они снова замолчали.
- А ты знаешь, что мне показалось? - зевая, сказал Алеша. - Будто дочка Костенецкого на тебя обиделась.
- Ты думаешь? - живо спросил Петр, обернувшись к нему.
- Конечно. Девочка к тебе же с перевязкой, а ты на нее как зверь.
Петр некоторое время внимательно вглядывался в Алешу, не подозревает ли тот чего-либо. Нет, Алеша не подозревал.
- Что ж поделаешь! Не всегда есть время деликатесы соблюдать, - угрюмо сказал Петр и отвернулся.
Алеша скоро уснул, а Петр долго грузно лежал, глядя в темноту перед собой. Он все вспоминал, как Лена в белой косынке стояла посреди комнаты с эмалированной коробкой под мышкой и то жалкое выражение, которое появилось на лице Лены, когда он грубо ответил ей.
Петр был недоволен собой и жалел ее.
Вопреки распространенному мнению, исходящему из того, что общественная жизнь сложнее личной, быть правдивым в личных отношениях часто труднее, чем в отношениях общественных, труднее потому, что личная жизнь есть та же общественная жизнь, но менее осмысленная.
"Почему я так поступил?" - спрашивал себя Петр. Девушка нравилась и продолжала нравиться ему. И все было естественно и просто до той ночи, когда он стал обнимать и целовать ее. А после той ночи все стало неясно и непросто, потому что он увидел свои возможные отношения с Леной глазами других людей.
Лена, бывшая сейчас "милосердной сестрой", дочерью всеми уважаемого своего доктора Костенецкого, сразу поворачивалась в глазах у мужиков как чистенькая городская барышня, путающаяся - да еще в такое время! - с председателем ревкома. И когда Петр видел Лену этими глазами, он сомневался в подлинности своих чувств к ней и жалел о том, что произошло между ними.
Сознание того, что обнимать и целовать женщину можно тогда, когда есть взаимное чувство, а если есть взаимное чувство, надо жениться, то есть образовать семью, а если это невозможно, то не надо и начинать, а если начал, то это нехорошо и надо отвечать перед женщиной, - правдивое и ясное сознание этого мучило Петра.
Самолюбие мешало ему теперь признаться в том, что грубость его была вызвана внезапностью появления Лены и смущением от присутствия других людей и боязнью того, что они могут подумать. Но он чувствовал, что поступил нехорошо, и был недоволен собой.
"Нет, это надо как-то исправить", - говорил он, мрачно глядя перед собой и с нежностью представляя себе ее глаза, тяжелую косу, продолговатые детские ладошки, даже эту эмалированную коробку, но так и не представляя себе, как это можно исправить.
XLVII
Накануне открытия корейского съезда Петр и Мария Цой проводили совещание делегатов-стариков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187