Он был оскорбителен для глаз, как ставший вдруг зримым смрад. Жалкий человеческий отброс, сознавая, по-видимому, свою неприглядность, сам сжался под нашими взглядами.
— Господи! — сказала миссис Мэйкли. — Я думала, этих типов теперь забирают в тюрьму. Разве можно оставлять их на свободе. Они же опасны.
Молодой Кэмп вышел из комнаты, и мы увидели в окно, как он направился к бродяге.
— Ага, вот это правильно! — сказала миссис Мэйкли. — Надеюсь, Рубен пуганет его как следует. Ой! Уж не собирается ли он кормить этого жуткого субъекта? — вдруг воскликнула она, сделав большие глаза, когда Рубен, перекинувшись несколькими словами с бродягой, повернулся и скрылся вместе с ним за углом дома. — Знаете, миссис Кэмп, — по-моему, он подает очень плохой пример. Не надо их поощрять. Поев, этот бродяга вздумает поспать у вас в сарае, закурит трубку и еще пожар устроит. А как поступают с бродягами у вас в Альтрурии, мистер Гомос?
Альтрурец, казалось, не слышал ее. Он обратился к миссис Кэмп:
— Кстати, из фразы, случайно оброненной вашим сыном, я понял, что он не всегда жил здесь с вами. Ну и как он — легко ли смирился с деревенским укладом после городской сутолоки? Говорят, в Америке молодежь бежит из деревни.
— Мне не кажется, что он сожалеет о том, что ему пришлось вернуться, — ответила миссис Кэмп, и в голосе ее прозвучала материнская гордость. — Но после смерти отца ему ничего больше не оставалось. Он всегда был примерным сыном и ни разу не дал нам почувствовать, что он чем-то ради нас жертвует. Мы отпустили его, когда отец был еще жив и мы не так нуждались в опоре. Мне хотелось, чтобы он попытал счастья вдали от дома — ведь к этому стремятся все мальчики. Но он у меня не совсем такой, как все, и, мне кажется, с него довольно того, что он повидал. Подозреваю, что ему не пришлось увидеть мир с лучшей стороны. Сперва он поступил на фабрику в Понквоссете, но настали трудные времена: магазины ломились от товаров, которых никто не покупал, и в конце концов его уволили; тогда он устроился на железную дорогу — тормозным кондуктором в товарном составе, но тут его отец покинул нас.
— Да, надо думать, с лучшей стороны мир он не повидал, — улыбнулась миссис Мэйкли. — Ничего удивительного, что он набрался таких мрачных впечатлений. Я уверена, что, если бы он мог увидеть мир при более благоприятных обстоятельствах, образ мыслей у него был бы иным.
— Вполне возможно, — сухо сказала миссис Кэмп, — личный опыт безусловно влияет на наше мировоззрение. Но я не возражаю против образа мышления своего сына. Мне кажется, большинство своих взглядов Рубен перенял от отца; он вообще вылитый отец. Мой муж считал, что рабство — зло, и пошел на войну, чтобы сражаться за его отмену. Когда война окончилась, он, бывало, говаривал, что хоть негров освободили, с самим рабством еще далеко не покончено.
— А что, собственно, он хотел этим сказать? — спросила миссис Мэйкли.
— То, что он хотел сказать, мы с вами непременно поймем по-разному. Когда во время войны я впервые осталась одна — Рубен был еще слишком маленький, чтобы ощутительно помогать мне, и к тому же ему надо было ходить в школу, — мне пришлось тащить на себе всю ферму, и я, наверное, перестаралась. Во всяком случае, первый удар у меня случился именно тогда. Здоровьем я никогда не отличалась, да к тому же подорвала его еще до замужества, когда преподавала в школе и сама училась. Но теперь это не имеет значения, давно не имеет.
Ферма была тогда свободна от долгов, но мне пришлось заложить ее. Отделение банка в деревне дало мне под нее ссуду, и с того дня мы только и знаем, что платим проценты по закладной. Муж умер, платя их, и сын будет платить до самой моей смерти, а там уж банк, наверное, откажется переписать закладную. Банковский казначей был другом детства моего мужа и пообещал, что, пока кто-то из нас двоих жив, о закладной можно не беспокоиться.
— Как великодушно с его стороны, — воскликнула миссис Мэйкли. — Надо сказать, вам очень повезло.
— Я же говорила, что наши точки зрения тут не совпадут, — терпеливо сказала больная.
— И многие фермы в окрестностях заложены? — спросил альтрурец.
— Почти все, — ответила миссис Кэмп. — Выглядит, будто мы владеем ими, а на деле получается наоборот.
— Мой муж находит, что так и должно быть с недвижимостью, — не замедлила вмешаться миссис Мэйкли. — Если взять под нее максимальную ссуду, у вас высвобождается весь ваш капитал, который вы затем можете пустить в оборот. Что вам и следует сделать, миссис Кэмп. Но скажите, что это за рабство такое, с которым, по словам капитана Кэмпа, до сих пор не покончено?
Больная с минуту смотрела на нее, не отвечая, и тут дверь кухни отворилась, вошел молодой Кэмп и начал накладывать на тарелку еду.
— Почему ты не пригласил его за стол, Руб? — спросила Лиззи.
— Да он говорит, что не хочет мешать, поскольку у нас гости. Недостаточно, мол, парадно одет: оставил фрак в городе.
Молодой человек рассмеялся, за ним рассмеялась и сестра.
8
Рубен понес бродяге тарелку с едой, а миссис Мэйкли сказала, обращаясь к его матери:
— Я полагаю, что в будние-то дни вы заставляете таких оборванцев трудиться у вас на ферме, чтобы отработать свой завтрак?
— Не каждый раз, — ответила миссис Кэмп. — А разве постояльцам в гостинице приходится трудиться, чтобы отработать свой завтрак?
— Нет, конечно, — сказала миссис Мэйкли с резкостью, свидетельствующей об обиде, — но обычно они за него платят.
— Мне кажется, что заплатить за что-то еще не значит это заработать. Вполне возможно, что уплаченные деньги вовсе не вами заработаны. Но вообще я считаю, что людям приходится слишком много работать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69