Одну бровь он поднял в немой просьбе разрешить ему все и одновременно с этим нахмурил другую, чтобы показать невозможность долее сопротивляться охватившему его желанию. Это утонченное и весьма трудоемкое представление неизменно заканчивалось покорным согласием объекта на следующую фазу: тактильную апробацию, нарушение целостности застежек на платье и уверенную колонизацию всего, что открывали на своем пути его опытные руки.
Но в этот момент запланированное Россом развитие событий было нарушено совершенно и без малейшей надежды для него вновь установить над ним свой контроль. Издав крик, с которым издерганный и голодный тюлень хватает рыбку, невыносимо долго плясавшую перед его носом, Бернадетта вдруг выгнулась дугой, потом, извернувшись всем телом, намертво зажала Росса между ногами и повалила его на пол, где продолжала жевать его шею, плечо и ухо, выказывая при этом все признаки твердой решимости и совершенного восторга. В несколько секунд ритм соблазнения был остановлен, извращен и чудовищно ускорен в обратном направлении. Среди разгоряченных вскрикиваний, с которыми Бернадетта предавалась любви, Россу показалось, что он слышит доносящийся откуда-то из безбрежного пространства тонкий торжествующий смех врагов.
Час десять минут спустя Росс пробирался назад к машине, а Бернадетта Кролл, с лицом оживленным, как у теленка, следила, чтобы на сковороде не подгорела картошка с капустой, которую она жарила мужу на обед.
Росс чувствовал себя, как человек, неожиданно уцелевший после устроенной на него засады. Он устало поглядывал на чибисов, которые планировали и ложились на крыло у него над головой, а потом вдруг обрушивались на борозды в неряшливом, кувыркающемся пике, словно из них, как из него, кто-то высосал последние силы. И все-таки он не чувствовал ни жалости к себе, ни озлобления. Главное теперь — отсеять от более неловких воспоминаний прошедшего часа всю информацию о Хопджое, которую ему удалось извлечь из своей конкисты в те редкие и непродолжительные периоды, когда ураган бернадеттиных домогательств несколько терял силу.
Хопджой, как указывали на то его собственные донесения, появился на ферме Кроллов в первую очередь для того, чтобы навести справки о нескольких рабочих из Европы, занятых в хозяйстве. В тот и последующие визиты он имел дело исключительно с миссис Кролл. Фермер Бенджамен Кролл все время от восхода до заката проводил на полях, приходя домой только к столу, то есть в строго предсказуемые часы. Миссис Кролл рассказала «Говарду Тревальяну» все, что знала и что ей потом, по его указанию, удалось узнать об этих трех рабочих, но информации было немного и представлялась она вполне безобидной. Ей, однако, было приятно встречаться с Хопджоем раз или два в неделю, которая в противном случае протекала в смертной тоске. И она была заинтригована и горда, когда он признался ей — это случилось во время третьего визита, — что он агент британской контрразведки.
Росс ненадолго задержался на этом неожиданном обстоятельстве. Он не думал, что Бернадетта лгала ему, когда говорила, что Хопджой сам сделал это признание. Следовательно, должны были существовать очень убедительные причины для нарушения столь элементарного правила конспирации. Не надеялся ли Хопджой таким образом выманить затравленного зверя наружу? Предложить себя в качестве приманки? Если так, то это означало, что ситуация на тот момент стала критической.
Правдоподобность этой версии была тем более убедительной, что Хопджой в беседах с девушкой, которую он, очевидно, решил сделать своей активной помощницей, настойчиво утверждал, что его жизни угрожает опасность. На эти утверждения она отвечала тем, что несколько раз прятала его в своей спальне, когда олучки ее мужа на рынок во Флаксборо создавали для врага удобную возможность подстроить Хопджою несчастный случай.
Несчастный случай, в конце концов, действительно произошел, но беда подкралась к агенту с совершенно неожиданной стороны. Не будучи посвященным, как его жена, в обстановку, сложившуюся на ферме, Кролл вернулся раньше обычного с отмененного бараньего торга и прошел прямо в спальню, чтобы переодеться. Он отмел церемонию представления в сторону и, по выражению миссис Кролл, «повел себя ужасно».
Росс открыл ворота, которые вели на тропинку, и задумчиво запер их за собой. Кто же на самом деле был человек, покалечивший Хопджоя? Был ли это действительно Кролл — не разобравшийся в ситуации муж, который, если верить рассказу жены, пожалел впоследствии о своей несдержанности, подобрал потерявшего сознание человека с крыши собачьей конуры и отвез его в больницу, сопроводив придуманной по дороге историей о падении со стога сена.
Или отчет Бернадетты — так резко отличающийся от донесений агента .7 — был составлен и отрепетирован в страхе перед организацией, которая, словно духа, перенесла на Восток практика с железным ломом.
Метрах в пятидесяти от «бентли», в котором он разглядел посверкивание бледного параболлоида памфриева черепа, Росс остановился и прислушался. Звук тракторного двигателя, на который было настроено его усталое ухо все то время, что он провел в фермерском доме, уже не раздавался в воздухе. Его внезапное исчезновение натолкнуло Росса на третью, поразившую его возможность.
А не был ли сам Бенджамен Кролл подлинным объектом расследования, которое вел на ферме Хоп-джой? Чей агент так неуклюже атаковал .7? И кто затем лично и со зловещей тщательностью подготовил окончательную ликвидацию Хопджоя на вилле на Беатрис-Авеню?
Мистер Альфред Блоссом, владелец гаража «Саут Серкит» во Флаксборо, с нескрываемым скепсисом воспринял сообщение бригадира, что одна из четырех бутылей с аккумуляторной кислотой исчезла со двора, где они стояли сбоку от ремонтного помещения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57