Например, рядом с Лорен.
— Скажите, Николя, вам не кажется, что три вечера подряд — это становится несколько двусмысленным?
Внезапно, повинуясь неизвестно откуда взявшемуся импульсу, он накрыл ее руку своей, самым естественным в мире жестом. Руки она не отдернула и продолжила:
— Как вы узнали, что я левша?
Он нежно улыбнулся, и все счастье вчерашнего вечера вернулось к нему неповрежденным, словно ничто не прерывалось.
— И если нам случится встретиться в четвертый раз, вам придется объясниться, — улыбнулась она.
— Дайте мне немного времени.
— У тех, кто любит водку, свое собственное восприятие времени, так же как и всего остального мира. Поэтому надо решить этот вопрос прямо сейчас — спойте себе дифирамбы.
— ?..
— Обычно, когда люди встречаются, они обожают рассказывать про свои недостатки и заранее получить прощение. Другой, уже очарованный, находит эти признания такими милыми, такими романтичными! Обычно все портится очень быстро. Мы не попадемся в эту ловушку — расскажите мне о том, что вы в себе любите, таланты, которые вы в себе признаете, выдайте списком те мелочи, что отличают вас от тысяч других людей.
Упражнение показалось ему приятным, но рискованным. Тревога не была ни недостатком, ни достоинством, но основной чертой его характера, ключом к его натуре. Она не давала ему стать сильнее, идти быстрее и дальше, чем любой другой. Он первый был бы в курсе, если бы Бог подавал тем, кто рано встает, но он подавал прежде всего тем, кто дерзает. Иногда он пытался найти местечко среди них, не уверенный, что имеет на это право. Рядом с Лорен он не мог не упомянуть изъян, который мешал ему найти свои сильные стороны, но при этом защищал от некоторых перегибов.
— Мне сложно говорить о своих свойствах, но я знаю недостатки, которых у меня нет. Я не агрессивен и горжусь этим.
Тревога приучила его признавать свои границы и не пытаться мериться силами. Все время, потерянное на то, чтобы приготовиться к худшему, сделало из него ничем не примечательного человека. Не вялого, не робкого, но стоящего особняком. Надо не сомневаться ни в чем, чтобы идти в наступление или даже угрожать. Николя же сомневался во всем. Он хорошо помнил тот день, когда приехал к друзьям, которые всему миру гордо хотели показать своих близнецов, именно в момент кормления. Один из них был холерик, возбужденный от того, что сейчас ему дадут поесть, — боясь, что он начнет орать, мать кормила его первым. Другой — скромный, сдержанный — молча ждал своей очереди. Николя увидел в этом всеобщую метафору — те, что кричат громче, всегда проходят первыми.
— В повседневной жизни мне не нужны козлы отпущения.
Если точнее, он не пытался спихнуть свои проблемы на других, так как ему с величайшим трудом удавалось договориться с противным зубастым червяком, что поселился у него внутри.
— Продолжая в том же духе, скажу, что я не циник. Те, кто видит в том, что нас окружает, беспросветную черноту, вызывают у меня жалость.
Не гонясь за пониманием — тревога исключала и его, — он не выносил предвестников конца света и записных упадников. Они пытались заставить его мучиться еще больше, но он и сам справлялся.
— Думаю, могу сказать, что никогда не пытался судить своих современников.
Иногда он им завидовал, но никогда не судил, такой роскоши он не мог себе позволить.
— В кризисные моменты я легко могу взять все под контроль и разрулить ситуацию.
Такой вот необъяснимый феномен, обратная сторона тревоги. Как это ни парадоксально, в моменты общего стресса Николя был неожиданно спокоен, и его умение справляться со страхом в сложных ситуациях становилось козырем. Если кто-то терял сознание в метро, он действовал очень уверенно, сдерживал всеобщую панику, и человек медленно приходил в себя. Другими словами, когда чей-то страх бросал вызов его тревоге, он мог оценить разницу и успокоить его.
— Боюсь, что на этом мне придется остановиться, — закончил он с виноватой улыбкой.
Все, что было в нем плохого и хорошего, вырастало из этого страха непонятно чего. Остальное было обычной болтовней. Он был искренен в своих ответах, насколько возможно, и задумался, будет ли вознаграждена его честность. В глазах Лорен он прочел нечто, что можно было расшифровать как обещание продолжения, и заказал последнюю рюмку.
ТЬЕРИ БЛЕН
— Всегда ищи настоящие мотивы клиента, даже если он сам о них не догадывается, — наставлял Родье. — Например, менеджер высшего звена, скорее красивый, очень элегантный, просит меня последить за женщиной, которая только что от него ушла, ничего не объяснив. Он подозревает, что она встретила кого-то другого, и хочет знать кого. Я хожу за девушкой по пятам, но не нахожу ничего, топчусь на месте, счет приближается к двадцати тысячам без всякого результата. Я пытаюсь образумить парня, что его бывшая живет одна и видится только со своими подружками, но он отказывается верить. Я довожу счет до тридцати пяти тысяч, составляю новый отчет, который как две капли воды похож на предыдущий: по всей видимости, девушка «никого не встретила». Клиент оскорблен, ему кажется, что я мухлюю, эта девушка явно в кого-то влюбилась, он в этом убежден. Но я прекращаю это бессмысленное расследование. Для очистки совести он пошел к этой девушке и спросил ее напрямик. И она подтвердила мои слова — никого у нее нет. Просто ей надоел этот парень, который уверен во всем, а больше всего — в своем шарме. Так что, придя ко мне, он неосознанно задавал вопрос: «Как женщина может бросить меня, менеджера высшего звена с плоским животом, перед которым никто не может устоять?» Единственным возможным ответом для него был:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80