ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Пахло кислым дыханием и застарелым потом. Народу было — не протолкнуться. Периодически кто-нибудь разражался долгим припадком бессвязной бредятины. Истерический смех сменялся крокодиловыми слезами. Сбивчивые монологи, почти шекспировские — по накалу страсти. Наплывы неуютной тишины. Лицевые тики. Вульгарные жесты. Непристойная брань.
Я поняла, что надо его выцеплять отсюда. Но когда ты уже оказался в приемной, чтобы выйти наружу, обязательно нужен пропуск — иначе вооруженный охранник за стальной дверью даже не станет с тобой разговаривать. Нас пригласили в кабинет к врачу. Врач был похож на рептилию — весь как будто покрытый чешуей, такой же дерганный и надломленный, как и его пациенты. Он извинился. Сказал, что диагноз он сможет поставить только в понедельник. То есть, через два дня. Сейчас его смена закончилась, и у него просто нет времени, чтобы заняться нами. Пусть пока Барт полежит у них, отдохнет.
Я запаниковала.
Бросилась к двери, закрыла ее на ключ. Чтобы никто не вошел в кабинет, и чтобы доктор не вышел. Попросила его меня выслушать. Я ошиблась. То, что я приняла за безумие, невменяемость, шизофрению — это просто истощение. Упадок сил. Недоедание. Аллергическая реакция. Стресс. Я объяснила врачу, что Барт рос без отца, и что его с детства мучили кошмары — и во сне, и наяву. Его мать подрабатывала ночным сторожем на кладбище, так что ему через ночь приходилось оставаться совсем одному в квартире. Вот отсюда и начались все страхи. Ему слышались призрачные голоса, мерещились странные огоньки. Ему казалось, что кто-то стучится в окно. Он боялся, что мама уже не придет — бросит его насовсем. И вот теперь, когда Барт приехал совсем один в незнакомый город, он слегка растерялся, и на него снова обрушились эти страшные воспоминания из детства. Этот парализующий страх, что его бросили навсегда, что он совсем никому не нужен. Плюс к тому, ненависть к отцу, которого у него не было; и ко всем своим новым «папам», которых мама периодически приводила домой. Плюс к тому, бунт против всяких авторитетов. Тем более, что в последнее время он столько всего пережил. Лучший друг выгнал его из дома. Несколько дней он почти ничего не ел. И старался не спать, потому что боялся, что на него нападут во сне. Ему нужно всего лишь как следует отдохнуть. Нормально поесть. Прийти в себя. Я пообещала, что если мне разрешат забрать Барта домой, я позабочусь о том, чтобы все у него было в порядке. Ну, пожалуйста. Под мою ответственность. Доктор слишком устал, чтобы спорить — тем более что меня, вообще, переспорить трудно, — и пусть с неохотой, но все-таки отпустил Барта со мной. Мы бросились к выходу. Бред сумасшедшего.
24
Годы, растраченные на злобные обвинения, горькие упреки, близорукие монологи. Потом — инфернальная тишина. Густой, кислый воздух висит, как петля — непристойно болтающаяся петля. Здравый смысл тонет в приливах крови. Потом — смещение. Полые формы. Вихрь засасывает, поглощает. Когда я в таком состоянии, со мной разговаривать бесполезно.
Раз за разом, каждый раз — с новым мужчиной, я зависаю в бесконечных пустых разговорах, практикуюсь в искусстве ходить кругами. Наверное, из-за своей упрямой неспособности признать что-то кроме самого разоблачающего. Самого уличающего. Мужикам, как правило, не нужны откровения. А я могу все признать, ВСЕ. Кроме того, что я в чем-то была не права. Или в чем-то была виновата. Я знаю, что я была не права во многом. Но я никогда этого не признаю. Никогда. И я не помню, чтобы хоть раз я себя ЧУВСТВОВАЛА виноватой. Такого не было НИКОГДА. Хотя я знаю, что я виновата. Почти во всем.
Я ни разу не проиграла в споре. А если бы проиграла, то никогда бы в этом не призналась.
Меня называли припадочной, социопаткой, безбашенной идиоткой, психбольной, сумасшедшей, ненормальной, безумной, бессердечной, сукой, пиздой и блядью, бесстыжей сукой, шизофреничкой, маньячкой… злой, холодной, расчетливой, инопланетным роботом. «Мои» люди: те, кто меня любил, или говорил, что любит, или думал, что любит. Хотя, скорее всего, они меня даже не знали. Меня НАСТОЯЩУЮ. Они знали лишь то, что я позволяла им знать. И не более того.
Я была искренней и открытой, любящей, чуткой, отзывчивой, щедрой и великодушной, всегда готовой поддержать человека, отдать ему всю себя. То есть, когда я не была сумасшедшей шизофреничкой, социопаткой и бессердечной пиздой, наделенной невероятной способностью постоянно меняться. В любое время. В любых обстоятельствах. При любом раскладе.
Я так хорошо научилась делить на отсеки всю свою жизнь, во всех ее проявлениях, что даже сама иногда упускала из виду большие куски себя. Провалы в памяти — как черные дыры, где исчезали целые периоды, целые годы. Как будто их и вовсе не существовало. Как будто я вообще не жила — до этой самой минуты. Жизнь и смерть — как взвесь в душном воздухе, в этих четырех стенах, что окружают меня сейчас. Время исчезло, а вместе с ним стерлись и все последние тридцать лет. Я могу вспомнить обратный поток истории, но не свою жизнь.
Настроение у меня может измениться буквально за долю секунды: вдох — выдох. И это новое настроение может длиться мгновение, а может — и годы. Бывают дни, когда каждая новая фраза, каждое слово и каждый слог звучат как отдельная песня с нестройной мелодией и рваной гармонией. В такие дни одно-единственное слово может вызывать цепную реакцию, и начинается долгий горячечный разговор, непримиримое столкновение с соперником или партнером, с давним любовником или с кем-то почти незнакомым, с которым вы просто собрались потрахаться, и каждый видит во мне что-то свое, у каждого есть свое собственное представление обо мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики