Но величайший генетик, «отец всех народов», был еще и величайшим мастером пытки. Причем не только физической, но и психологической. Чтобы никого из казаков впредь не тянула к себе память земли, он решил эту память подредактировать, и подарил исконно казацкие земли их исконным врагам – горцам. Новый лоскуток на карте назвал автономией, присвоив ему самое дорогое для чеченцев – свой цвет на карте. Бывшую крепость Грозную, ставшую к тому времени городом, назначил работать столицей лоскутка. И одним росчерком пера решил затянувшийся спор племен-народов, какую письменность им, наконец, выбрать для их будущего – арабскую или латынь, подарив лично от себя с грузинским великодушием русский алфавит.
Надо сказать, от природы мысли у горцев быстры, как их кони и реки. Они сразу же сообразили, что такому подарку лучше обрадоваться. И обрадовались. Из последних сил. Поняли – иначе «отец» и их растворит в этом же многонациональном растворе. Они своим общинно-родовым чутьем людей природы почувствовали в нем своего. То есть даже не отца, а пахана всех народов. Потому что он не уговаривал их дружить. Он им дружить приказал.
Все-таки Сталин был романтиком! Он верил в воплощаемость своих невоплощаемых идей. Я думаю, что и Сталин, и Гитлер, и Наполеон, и Македонский – все были романтиками. И даже Нерон! Они все верили, что могут изменять законы природы. И все любили об этом мечтать. У них была очень мощная энергия мечты. Просто их мечты были со знаком «минус». Я всех романтиков делю по-Евтушенковски на романтиков-«светильников» и романтиков-«гасильников». Они были романтиками-«гасильниками». Однако, как и подобает любым романтикам, они наверняка тоже мечтали перед сном. Только о завоеваниях, уничтожении народов, о власти над миром, душами…
Пахан всех народов был одним из самых ярких и мощных романтиков-«гасильников». Он романтично верил в то, что с выселением казаков на их земле навсегда наступит спокойствие. Верил, что с открытием отдела атеизма в краеведческом музее чеченцы тут же сменят веру в Аллаха на веру в социализм с человеческим лицом. Что во вновь открытых библиотеках чеченцы будут учить наизусть стихи Багрицкого и Демьяна Бедного, петь овцам в горах песни Лебедева-Кумача, а по вечерам танцевать в парусиновых брюках и соломенных шляпах под духовой оркестр на танцплощадках домов отдыха, а потом на кухнях за чаем под музыку Дунаевского обсуждать его новую Конституцию.
Среди чеченцев он назначил не только секретарей партячеек, комендантов, заведующих складами, но и драматургов, композиторов, писателей, поэтов. Приставил к ним переводчиков, которые по приказу партии научились переводить три запева с чеченского в девять-двенадцать поэм на русском. Наконец, пытаясь выиграть в споре с генетикой, снял фильм о любви русской барышни-свинарки и чеченского джентльмена-пастуха, который заканчивался хеппиэндовским поцелуем на ВДНХ, а начинался шагающим стадом коров с гор под песню «Шагай вперед, комсомольское племя». Говорят, когда в аулах фильм показывали чеченцам, те хохотали, думая, что это комедия.
Он был романтиком-монстром. Он верил в дружбу народов, которые будут дружить, если из них периодически выстригать тех, кто дружить не хочет. Единственное, во что он не верил, это в генетику – в этого самого мощного режиссера истории, поэтому и стал главным минёром нашего будущего, объединив и замкнув в общих границах немало самовоспламеняющихся смесей.
Однако у всех романтиков-«гасильников» есть нечто общее. Они все относятся к людскому роду, как к послушному им министерству, которому можно ежедневно спускать инструкции. Они даже считают, что могут гасить генные коды какого-либо народа или всего человечества, ссылая, расстреливая и сжигая. Но ни одному из них это не удалось, потому что огонь генетики – единственный вечный огонь. Если он затаится хоть в одной хромосомке, он все равно когда-нибудь оживет. Так произошло и с «вечным чеченским огнем». Во время Второй мировой войны откуда-то из глубины множества спиралек ДНК вдруг дала о себе знать мирно дремавшая до подхода немцев к Грозному спиралька, обиженная еще Ермоловым. Множество чеченцев перешли на сторону немцев, полагая, что уж немцы-то точно помогут им провести вендетту ермоловским потомкам, которые столько лет унижали их школами, алфавитом, библиотеками, музеями, консерваториями, планетарием и прочими ужасами.
Правда, Грозный так и не попал в руки немцев. На этот раз они не учли огня в генетике русского солдата, у которого неизвестно, что откуда порой берется. А пахан народов тоже знал основы вендетты, поскольку тоже был истинным горцем. Он был далек от философии непротивления злу насилием. И очень не любил подставлять правую щеку, когда ударят по левой. Уже в 1944 году Сталин выделил из действующей армии более ста тысяч солдат и офицеров. Несмотря на жесточайшие бои на фронте, ввел в Чечню отборные силы НКВД, и в те же, уже традиционные три недели, «растворил» чеченцев вслед за казаками по закоулкам своей империи. Правда, превратившись за многие годы из мастера психологической пытки в художника этого дела, сохранил за ними те земли, которые сам же им подарил. Мол, они – ваши, но любить их будете отныне издали. Так строгий отец дарит непослушному сыночку новую игрушку и тут же прячет ее в шкаф. Мол, она твоя, но не отдам, пока не поумнеешь.
Несмотря на то, что монстр становился с годами все циничнее, он все-таки оставался романтиком. На этот раз он поверил, что «растворенные» чеченцы никогда уже не вернутся на подаренные им земли, что история будет развиваться по его инструкциям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96