— Не смей так разговаривать с главой семьи, — проревел Родриго. — И вини во всем Фернанду, а не меня. От ее стряпни невозможно оторваться!
— И потому ты запихиваешь в себя еду, как маленький жадный школьник на бесплатном обеде! — саркастически заметил Диего. — Дядя, когда ты уже будешь помнить о своем возрасте!
— Если бы я постоянно помнил о своем возрасте, то не дожил бы до семидесяти двух лет, — заметил Родриго. Он указал длинным пальцем на Диего. — Вот когда тебе будет семьдесят два, ты будешь похож на высохший скелет.
Диего с улыбкой пожал плечами.
Старик указал на Эстебана.
— А когда тебе будет семьдесят два, ты будешь еще больше похож на одичавшего плантатора, чем сейчас.
— Здорово, — ответил Эстебан, ни капельки не обиженный.
— А на кого буду похож я, когда мне исполнится семьдесят два? — заинтересованно спросил Алехандро.
— А ты не доживешь до этого возраста. Ревнивый муж какой-нибудь красотки пристрелит тебя задолго до этого.
Алехандро ухмыльнулся.
— Дядя, я думаю, что ты больше меня знаешь о ревнивых мужьях. Я тут недавно услышал, что когда ты в последний раз…
— Все, хватит, убирайтесь отсюда все трое!
Фернанда отвезет меня домой.
Алехандро, Эстебан и Диего вывалились из больницы и прислонились к ее прохладной белоснежной стене. Послышался дружный вздох облегчения.
— Мне нужно выпить, — сказал Алехандро и, не теряя времени, направился прямиком к ближайшему бару.
Два его родственника последовали за ним, и вскоре все трое уселись за столик под тростниковым навесом.
Поскольку Алехандро жил здесь, на острове Регонда, Эстебан на Антигуа, а Диего и вовсе в венесуэльском Каракасе, они очень редко виделись, и потому сейчас несколько минут ушло на то, чтобы подытожить изменения, произошедшие с каждым из них за время разлуки.
Эстебан изменился меньше всех. Как справедливо заметил дядя Родриго, добродушный Эстебан был прирожденным плантатором. Он предпочитал чувствовать жизнь на ощупь, на вкус, на цвет, и очень редко обращался к помощи книг.
Сейчас он выглядел еще более основательным, чем раньше, но его загорелое лицо по-прежнему хранило доброе и мягкое выражение.
Диего был более напряженным и закрытым, чем раньше, отдалившимся от обычных смертных. Он обитал в мире венесуэльской финансовой аристократии и, казалось, только там чувствовал себя счастливым. Диего жил очень богато и покупал только самые лучшие вещи, но не потому, что это ему нравилось, а скорее потому, что иное даже не приходило ему в голову.
Что касается Алехандро, его жизнерадостная натура была просто предназначена для двойной жизни, которую он и вел. С одной стороны, как наследник графа, он должен был жить в «Бел Ампаро», но у него также было скромное бунгало, куда он мог свободно приходить и уходить в любое время.
Его внешность стала более выразительной, прибавилось больше шарма, а также решимости жить так, как он хочет. Друзья знали, что под внешней мягкостью Алехандро скрывается по истине ослиное упрямство, с которым никто не смог бы совладать.
Никто из братьев не произнес ни слова, пока они не выпили по первому бокалу хереса.
Наконец Алехандро сказал:
— Честное слово, можно свихнуться, когда тебя доводят почти до ручки, а потом отпускают.
И как долго у меня будет эта передышка?
— О чем он болтает? — спросил Диего.
— Оставь его в покое, — ответил ему Эстебан с хитрой улыбкой. — Разве ты не видишь, человек только что избежал пожизненного заключения, поэтому имеет полное право быть немного не в себе.
— Смейся, смейся. Между прочим, это ты должен был бы расхлебывать всю эту кашу!
По иронии судьбы, хоть Эстебан и был старшим братом, наследником графского титула был Алехандро. Их отец, дон Педро, женился на вдове, чей предыдущий «безвременно почивший» муж внезапно воскрес, что автоматически сделало Эстебана незаконным сыном. Мать Эстебана к этому времени уже умерла, и дон Педро снова женился. От второго брака и родился Алехандро.
Мать Алехандро воспитывала обоих мальчиков как своих сыновей, и никто особо не беспокоился о столь странном положении дел. В семье говорили, что не так уж важно, кто законный ребенок, кто незаконный, ведь граф Родриго женится, у него родится сын, и тогда не надо будет думать, кто из двоих племянников будет его наследником. Но шли годы, граф все не женился, и Алехандро пришлось столкнуться с фактом, что он по закону должен унаследовать графский титул.
Зачем, спросите вы, так переживать по поводу того, что наследуешь испанский титул, который имеет так мало значения на просторах Карибского моря? Но дело было в том, что это был не просто титул, но и фамилия, принадлежавшая легендарному основателю Регонды, дону Мигелю де Эспиноса. Более трехсот лет графы де Эспиноса верой и правдой служили своей новой родине даже тогда, когда Регонда перестала быть испанской колонией.
Алехандро любил свою родину, но титул графа железными путами обязательств сковал бы его свободолюбивую натуру. Он молил Бога, чтобы каким-то образом Эстебана восстановили в его правах, и тот сам бы унаследовал титул. Но его старшему брату тоже не улыбалось становиться графом. Его интересовала только земля, он хотел выращивать сахарный тростник и хлопок, а на титул ему было наплевать.
Поэтому единственная ссора, произошедшая между Алехандро и Эстебаном, случилась, когда Алехандро попытался убедить брата начать судебный процесс по признанию его законным сыном и перестать «увиливать от своих обязанностей». В ответ на это Эстебан прямо сказал, что если младший братишка думает, что он добровольно полезет в эту петлю, Алехандро просто сошел с ума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46