Они замолчали. В это время Руни подъехал на своем «БМВ» к гостинице.
– Не возражаешь, если я зайду? – спросил он.
Дана взялась за ручку дверцы.
– В другой раз, хорошо? – Потом уже мягче добавила: – Но я благодарна тебе за прекрасный вечер.
– Я позвоню тебе, – сказал Руни с надеждой в голосе.
Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
– Ты хороший друг, Руни. Спасибо.
С этими словами она вышла из машины, абсолютно уверенная, что сегодня ей не заснуть.
Женщина подняла свои груди к его рту. Губы Ньютона Андерсона обхватили набухший сосок.
– О Боже, Ньют, ты не представляешь, что ты со мной делаешь!
– Я знаю, что твои груди делают со мной, – сказал он, отваливаясь и хватая ее за руку.
– Для мужчины твоего роста твоя штука – это что-что, ты хоть сам-то это знаешь?
– Я рад, что она тебе нравится, моя игрушка.
– Ты…
– Мне нравится, когда ты ею забавляешься.
– О да, мой милый.
– Так покажи мне, как сильно она тебе нравится. – Он чувствовал, как у него возникает желание под ее взглядом.
Высокая изящная женщина забралась на него, вьющиеся белокурые волосы обрамляли ее лицо. Улыбаясь, глядя сверху вниз, она начала энергично двигаться на нем – как будто он не сделал с ней того же уже дважды за последние несколько часов.
– Боже мой! – закричал он, освобождаясь в нее от семени.
Она скатилась с него, а Ньют лежал, уставясь в потолок и думая о телефонном звонке, которого ждал. Да пошел он к черту, этот звонок! Он надеялся, что позвонят не сейчас. Бизнес может подождать, а это нет.
Кроме того, женщина, которая сейчас лежала рядом с ним, приходила не слишком часто, поскольку его вторая жена крепко держала в узде и его самого, и его кошелек.
Слава Богу, что ее сестра умерла и она уехала, да что там уехала – унеслась в штат Мэн на похороны! Он надеялся, что жена пробудет там по крайней мере неделю. А он от нее отдохнет.
Как только он провернет дельце, которым сейчас занят, он сможет и жену содержать, и в то же время жить как нефтяной магнат.
– Мне пора, мой милый, – прошептала блондинка ему в ухо, облизав его. – Я получила работу, ты знаешь?
Телефонный звонок прозвучал словно выстрел.
– Дерьмо! – Он дотянулся до трубки, уверенный, что это его секретарь.
– Звонят из Виргинии, сэр, я бы не стал вас беспокоить, если бы только…
– Хорошо, давай. – Прошло несколько секунд, прежде чем Ньют спросил: – Что еще? – Потом он слушал, кивал. – Отлично. Продолжай в том же духе! Будем держать друг друга в курсе.
Положив трубку, Ньют повернулся к своей любовнице и прошептал ей в ухо:
– Как насчет поездки на Багамы? Хочешь поехать?
Она усмехнулась, потом положила руку на его голую грудь.
– Только скажи когда.
– Скоро, моя сладкая, скоро.
Ньют притянул ее к себе.
Сон не шел, и Дана стояла возле окна, наблюдая первые признаки рассвета. Она даже не разделась. Единственное, что она сделала с тех пор, как Руни привез ее в гостиницу, – включила лампу. Дана простояла у окна несколько часов.
Женщина, которая теперь называла себя Вида Лу Динвидди, заняла все ее мысли. Она сумела вытеснить даже Янси Грейнджера. Пятнадцать лет назад она в последний раз видела мать. Но она узнала бы ее где угодно.
Однако перемены в матери ошеломляли, она изменила все, даже собственное имя. Дана с трудом улыбнулась. Вида Лу. Какое имя! Откуда мать взяла его? Наверное, в цирке. Оно звучало так странно и совершенно не подходило женщине, претендующей на благородное происхождение. Она вдруг вспомнила старую пословицу «Шелковый кошелек из свиного уха не сошьешь». Ее мать была настоящим свиным ухом. Она могла изменить имя, тело, но ничто не могло стереть жесткое, холодное, звериное выражение ее глаз, особенно когда она смотрела на Дану.
Раньше каждый раз, когда Дана видела этот взгляд, она знала, что сейчас будет. Ее мать неторопливо направлялась к туалету, брала ремень и возвращалась к дочери.
– Сколько раз тебе повторять, чтобы ты сделала то, что тебе сказано?
Дана пыталась вспомнить, что она сделала не так, и комок подступал к горлу, мешая говорить, дышать.
– Ответь мне, черт бы тебя побрал!
Подбородок Даны дрожал, а на глаза наворачивались горячие слезы.
– Но, мама, я сделала все, как ты велела.
– Ты смеешь спорить со мной! А ну снимай штаны и наклоняйся! Сейчас же!
– Мама, пожалуйста, не надо! – умоляла Дана. – Я буду хорошо себя вести.
– Делай, что тебе говорят!
Внезапно Дана вздрогнула, заново переживая боль от металлической пряжки, и заплакала.
Она не хотела думать о том ужасном времени и не хотела думать о матери. Но разбуженные воспоминания не отступали, они с нарастающей силой наваливались на нее, парализуя разум и сердце…
Порка – это было ужасно, но то, что случилось позже, в тот день, когда мать вышвырнула ее из дома, с животом, раздутым от беременности, стало окончательным позором и оскорблением…
– Перестань! – услышала Дана свой шепот.
Возможно, звук собственного голоса вытолкнул ее из прошлого. Не важно, откуда возник этот голос, она была ему благодарна. Заставив свои отяжелевшие ноги передвигаться, Дана прошла в ванную и плеснула в разгоряченное лицо холодной водой.
Она посмотрела на себя в зеркало и приказала себе успокоиться, потому что теперь матери ее не достать. Не достать потому, что если Вида Лу Динвидди позволит себе любой выпад против нее, то она, Дана, откроет всем, кто эта женщина. Вот тогда Виде Лу ничего не останется, как исчезнуть из города навсегда.
Значит, никто не узнает, что за связь существует между ними. Какой бы дрянью ни была Вида Лу, у нее не отнять здравого смысла. Так что она не станет всем объявлять, что Дана – ее дочь, дочь, от которой она отказалась и которую презирала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93