На этом он сделал миллионы. Только потому, что у него появился шанс сделать больше денег и увековечить свое имя, Тримейн подумывал продать этот кусок земли.
Шелби рыгнул, потом потер толстый живот, чувствуя, что в кишках загорается огонь. Он ничуть не удивился – всякий раз, когда он думал отказаться даже от акра своей драгоценной земли, все нутро восставало, не важно – пил он при этом или не пил.
Но была еще одна причина, которая волновала его сильнее, чем расставание с землей. Ему не нравились поползшие слухи. Мысль о любом скандале, связанном с ним или его семьей, была ему невыносима, и это являлось одной из причин, почему он так стремился поговорить с сыном. У него насчет Руни есть свои планы.
Шелби не понял, что он в комнате уже не один, пока не услышал, как жена сказала:
– Ты так глубоко задумался.
Шелби обернулся, когда Анна Бет вошла в комнату. Она действительно была подходящая жена во всем, кроме спальни. Она чертовски хорошая мать и до сих пор прекрасно выглядит – с милым лицом, на котором есть, конечно, следы возраста, но не слишком явные. Она заботилась о своей фигуре, а одежду от хороших модельеров носила достойно и естественно. Она истинная леди-южанка, обожающая сына и не подпускающая к себе мужа.
Шелби улыбнулся.
– Что смешного?
– Ничего, дорогая.
Анна Бет озадаченно посмотрела на него.
– Я думала, что Руни уже приехал.
– Ты сама знаешь, что такое дети. Они всегда опаздывают.
– Руни не ребенок, Шелби, и он никогда не опаздывает.
Шелби пожал плечами и посмотрел на часы.
– Ты сказала Мэриан придержать ленч?
– Конечно. – Она помолчала, поиграв нижней губой. – Руни упоминал в разговоре с тобой о деле, за которое он взялся? Я имею в виду…
– Я знаю, что ты имеешь в виду, Анна Бет. Да, у него есть дело, но он мало что сказал мне о нем.
– Кажется, говорили обо мне? Я услышал свое имя.
Родители оглянулись на голос сына, их лица расплылись в улыбке, а Руни вошел в комнату. Он наклонил и поцеловал мать в щеку, потом пожал руку отцу.
– Привет, сын.
– О, как я рад видеть вас! – Руни обнял мать за плечи. – Но, мама, ведь я был у вас на днях.
– Я знаю, мой любимый, но до этого мы видели тебя слишком редко.
Руни коснулся кончика ее носа.
– Правильно, но моя работа отнимает очень много времени, мама, так что не считай меня слишком испорченным, слышишь? В прошлый раз я приезжал сюда из-за клиента.
– Я займусь твоим воспитанием, – пообещал Шелби.
Руни посмотрел на отца.
– А в чем дело?
– Анна Бет, ты не против оставить нас вдвоем на минутку? – Шелби сощурился. – Мужской разговор.
– Шелби…
– Хорошо, я ненадолго его задержу. – А потом добавил непререкаемым тоном: – Давай иди, мы скоро придем к тебе.
Анна Бет, казалось, хотела возразить, но вместо этого встала на цыпочки и поцеловала Руни в щеку еще раз.
– Не разрешай папе надолго задерживать тебя, слышишь?
– Конечно, мама.
Как только она вышла, Шелби повернулся к сыну:
– Хочешь выпить?
– Нет, спасибо, папа.
– Ну, садись тогда.
Руни сел и не отрываясь смотрел, как отец наливает себе в рюмку.
– Что такое? Ты хочешь посадить меня на электрический стул?
– Конечно, нет, сын. Я только хотел узнать, почему ты решил защищать Янси Грейнджера.
Руни пожал плечами.
– Его страховая компания предложила хорошие деньги.
Шелби усмехнулся.
– Только в деньгах ты не нуждаешься, это нам обоим известно.
– А в чем дело? У тебя проблемы из-за него? В конце концов, доктор…
– Высокомерный, дерзкий сукин сын, – договорил за него Шелби.
– Но очень хороший врач.
– Если это так, то какого черта, почему он не занимается своим делом, а постоянно нарывается на неприятности?
– Насколько я знаю, я всего лишь его адвокат, а не сторож.
– Я хочу, чтобы ты отказался от его дела. Меня воротит от этого дерьма.
Брови Руни полезли на лоб.
– Значит, ты не собираешься продавать ему землю?
– Я не сказал этого.
– Тогда что ты сказал? Что ты не любишь Янси Грейнджера?
Шелби глотнул из рюмки и через минуту успокоился. Ему следует говорить с сыном деликатнее. Конечно, Руни всегда его слушался, но у мальчика есть свое собственное мнение. Шелби не хотел отталкивать сына, тем не менее он не хотел и иметь никаких дел с людьми вроде Янси Грейнджера, в котором текла голубая кровь, но который исповедовал мораль уличного кота. Ничего более омерзительного Шелби не мог себе представить.
Черт, ему не важно, застегнута ли у Грейнджера молния на брюках, но он должен позаботиться, чтобы никто этого не заметил. Трясти грязным бельем перед публикой – это отвратительно.
– Я говорю тебе: я не хочу, чтобы ты вел дело, которое можешь проиграть.
– Так ты не веришь в невиновность Грейнджера?
– Я не сказал этого. У него дрянная репутация. Кроме того…
– Что – кроме того? – напористо спросил Руни.
– Я не хочу, чтобы ты влезал в такое неприятное дело. У меня на тебя большие виды, сынок. Ты сам знаешь.
– Послушай, папа, я не гожусь быть политиком. Я тебе уже сказал.
– Ни на одну секунду я не соглашусь с тобой. Виргинии нужны молодые люди вроде тебя, как и этой стране. Ты бы мог стать видным сенатором.
– Вероятно, мог, если бы захотел.
– Ты им станешь.
В глазах Руни заблестели искорки гнева, но он не дал им разгореться, он сумел сдержаться. Дети, подумал Шелби, у них нет никакого уважения к семье или к традициям. Но он не собирался отступать. Он хотел, чтобы сын послушался его и сделал так, как говорит он, его отец. Шелби Тримейн всегда получал то, что хотел, и он не видел причины, почему на этот раз должно быть иначе.
– Папа, давай не будем больше об этом, хорошо? Тем более мама ждет…
Зазвонил телефон, отвлекая Шелби от Руни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93