Уж очень не хотелось обратно на мороз. В конце концов, довезут же ее до работы. В крайнем случае немного в кои-то веки опоздает. Ничего страшного.
Машина тем временем устремилась в противоположную сторону от Дининой поликлиники.
Аполлинария, сверкая крупными яркими каменьями колец, которыми были унизаны ее пальцы, распахнула дверцу бара.
— Выпьем, подруга, за встречу! Тебе шампанского или чего покрепче предпочитаешь?
— Да у меня прием, — встрепенулась Дина.
— Не вижу проблемы, — хмыкнула Аполлинария. — Мы ж по чуть-чуть, символически. У мня тоже работа. А-а-а, понимаю. Небось пообедать не успела и боишься, что на голодный желудок развезет. Так у меня свежие бутербродики есть. Всегда при себе имеем. Мало ли где Славке меня долго ждать придется. Да и сама иногда на ходу перекусывать вынуждена.
Держа наготове бутылку «Вдовы Клико», Аполлинария другой рукой, не менее щедро унизанной крупными перстнями с самоцветами, открыла маленький холодильничек.
— Тебе с какой икрой, с черной или с красной? Или, может, балычок предпочитаешь?
Ситуация казалась Дине совершенно нереальной. Тем не менее она сбивчиво объяснила подруге, что ее волнует не сам факт опьянения, а запах, который наверняка учуют пациенты.
— Нашла о чем беспокоиться, — отмахнулась Аполлинария, и разноцветье каменьев снова тревожно сверкнуло. — У меня тут есть специальные таблетки, любой запах нейтрализуют. Слушай, а где ты работаешь? Фирма солидная?
— В поликлинике, — объяснила Дина. — Раньше была ведомственная, а теперь превратилась почти в районную. Поэтому основная моя клиентура — старики из бывших чиновников да местные жители.
— Ну ты меня удивила! — с тихим хлопком избавив от пробки «Вдову Клико», протянула Аполлинария. — Уж от тебя никак не ожидала. Умница, красавица, отличница, гордость курса. Я-то предполагала, ты в наше время как следует развернешься. Либо светилом каким-нибудь станешь, либо медцентр собственный организуешь. С твоими-то талантами. Куда ж ты, мать, весь свой багаж растеряла?
В чем-то Аполлинария была совершенно права, но Дине стало обидно. Одно дело в глубине души отдавать себе отчет, что не реализовала свои возможности на все сто процентов, и совершенно другое — когда тебе заявляют об этом прямым текстом. Пусть даже и бывшая лучшая подруга.
— У меня нормальная интересная работа, — сухо отозвалась Дина. — Люди разные приходят. Я им помогаю. Кто-то же должен это делать.
— Словно я не знаю, что такое работа в районной поликлинике. Это же полная дисквалификация. Строчишь целыми днями записи, а помочь все равно никому не можешь. Да и некогда.
И тут не поспоришь. Дина тем не менее упрямо возразила:
— Если хочешь, всегда помочь можно. Да и большинству моих пациентов главное не лекарства, а внимание. Им надо, чтобы их выслушали.
— О том и речь! — воскликнула Аполлинария. — Вместо того, чтобы лечить реальные болезни (а это как раз тебе дано), ты ля-ля разводишь и дисквалифицируешься.
— Слово тоже лечит, — твердо стояла на своем Дина.
— Мне ли не знать, — на сей раз согласилась подруга. — Как-никак, моя область. Только ведь ты-то достойна большего, чем районная поликлиника.
— Ой, да хватит нам про работу, — хотелось скорее прекратить бесполезный разговор Дине. — Столько лет ведь не виделись.
Теперь она уже жалела, что села в машину, которая уносит их все дальше от ее поликлиники.
— Тогда выпьем.
Аполлинария разлила шампанское по бокалам.
— За встречу. И чтобы нам больше надолго не расставаться.
Дина машинально глотнула и ощутила разочарование. Шампанское и шампанское. А ей-то всегда представлялось, будто «Вдова Клико» должна обладать каким-то особым, божественным, неземным вкусом.
— Первый раз небось «Вдову» попробовала! — Аполлинария словно читала ее мысли. — Согласна. Вроде ничего особенного. Только теперь уже ты так называемое «Советское шампанское» в рот взять не сможешь. Все познается в сравнении, моя дорогая. И к хорошему, при всей его ненавязчивости, привыкаешь гораздо скорее, чем к плохому.
— На такое шампанское у меня все равно зарплаты не хватит. Так что привыкай не привыкай…
— Из чего заключаю, что твой Терехин до генеральских чинов не добрался, — без обиняков объявила Аполлинария.
— Он сперва демобилизовался, а потом деморализовался. — У Дины от шампанского уже немного поплыла голова.
— И что же он, деморализованный, сейчас делает? — поинтересовалась подруга.
— Где-то что-то. — Дина пожала плечами. — Я не вникаю и не интересуюсь. Мы уже десять лет как в разводе. На детей подкидывает, и ладно.
— А какая любовь была, — мечтательно закатила глаза Аполлинария. — Все вокруг так завидовали.
— Вот, верно, и сглазили, — вздохнула Дина.
— Нету на тебе сглаза. Как специалист говорю.
— А что есть?
Да ничего. По-моему, ты просто уверенность в себе потеряла. Совершенно на себя прежнюю не похожа. Раньше из тебя энергия так и брызгала, а теперь прихлопнутая какая-то, будто мышь в мышеловке. С тобой как следует поработать придется.
— У меня на тебя денег не хватит. В твоем центре расценочки небось… — Дина горько улыбнулась. — Да если откровенно, не верю я во всю вашу эзотерику. Как-никак, врач.
— Ты меня обижаешь, можно даже сказать, оскорбляешь, — перебила ее Аполлинария. — Денег я с тебя, разумеется, не возьму. А надувать тем более не стану. Я, между прочим, дипломированный психотерапевт. Или ты в это тоже не веришь?
— При чем тут «веришь не веришь». Жизнь, она по-своему решает. Выше головы не прыгнешь. Двое детей. Их растить и кормить надо. Куда я от этого денусь.
— Так именно для них и постарайся!
1 2 3 4 5