Просто потому, что не смогу добраться до ресторана.
Можно, разумеется, плюнув на все, развернуться и поехать на свидание как есть и в чем есть. Взмочаленной после рабочего дня, не помыв голову, не нанеся свежий макияж, в помятом и пропахшем сигаретном дыме костюме. Три часа перед уходом проторчала у начальства в кабинете. Обкурили с ног до головы. А Максим еще бросил фразу: «Форма одежды парадная». Значит, как минимум, красивое платье, желательно с декольте. Максиму нравится, когда женщина выглядит элегантно. Да и самой мне перед столь знаменательной встречей с любимым хочется хотя бы пять минут постоять под душем. Я должна, непременно должна подняться в квартиру!
Где-то высоко-высоко послышались шум и голоса. Видимо, кто-то спускался. Великолепно. Хоть не одна в этой клетке. Не так страшно. А если повезет, может, у них и фонарик окажется. Я вцепилась в перила и, тщательно ощупывая ногами каждую ступеньку, начала восхождение.
Преодолев первый пролет, я вдруг почувствовала, как меня дернули сзади за полу пальто. Сердце остановилось. Едва подавив крик, я медленно обернулась. Тьма, кромешная тьма. И тишина. Ни шороха, ни дыхания. Но кто-то по-прежнему цеплялся за мое пальто. Крепко держась одной рукой за перила, я другой с силой ударила сумкой в темноту. Что-то крякнуло, звякнуло и посыпалось. Тут я и вспомнила: кто-то из соседей мне уже жаловался на днях, что на лестницу вынесли после ремонта остатки строительных материалов, в том числе, проволочную сетку, об которую уже кто-то что-то порвал. Только не хватало мне здесь пальто лишиться! Оно у меня хоть и не единственное, но новое, и мне его жалко. Еще поносить собираюсь.
Я осторожно пошарила за спиной. Так и есть, сетка. Хорошо еще, что я не стала дергаться. Несколько осторожных манипуляций, и сетка меня отпустила. Кажется, на сей раз обошлось без потерь. Я продолжила путь.
Шум наверху тем временем прекратился. То ли спускаться передумали, то ли не спускались, а поднимались. А вдруг бомжи? Встреча в темноте с подобным человеком меня не очень воодушевляла. Но разве мне предоставлялся выбор?
Я продолжила восхождение. Второй этаж. Третий. Четвертый. Наверху хлопнула дверь. До меня вновь донеслись голоса. Люди ругались, оказавшись в темноте. Фонарика у них явно не было. Снова хлопнула дверь. Все стихло. Потом опять хлопнуло. Раздался скрежет.
— Осторожно! Осторожно! — раздался сверху мужской голос.
«Что они там в темноте выделывают?» — не понимала я.
Где-то совсем рядом продолжали шуршать, скрежетать и тихо ругаться матом. Тем не менее на бомжей не похоже. Во-первых, не пахнет. А во-вторых, пожалуй, для этой публики слишком шумно.
Миновав еще два пролета, я врезалась во что-то большое и нежное. Взвыли мы одновременно.
— Блин! Разве можно так подкрадываться? — прямо в ухо мне прокричал мужчина. — Я же чуть его не уронил.
— Кого? — оторопело осведомилась я, одновременно пытаясь разглядеть, кого ил и что он там держит.
— Шкаф, — злобно пропыхтел дядька. — Дамочка, отойдите от меня. К стеночке, к стеночке. Ну что тут непонятного? Неужели не ясно? Если справа перила, то слева аккурат стенка. Вот туда и становитесь.
Глаза, немного привыкшие к темноте, теперь различали смутные силуэты. Меня охватили большие сомнения, и я спросила:
— А вы уверены, что для меня у стеночки места хватит?
— Ну ё-мое! — разозлился дядька. — Откуда я знаю, какой он ширины. Мне что, сантиметрами его прикажешь мерить? А не нравится к стеночке, спускайся обратно вниз.
— Не пойду вниз, мне наверх надо.
Это же надо! В полной темноте по лестнице шкаф переть! Пришло же в голову! Может, они вообще жулики? Сперли шкаф, не ждать же теперь, когда лифт починят. Вот и тащат его по узкой лестнице.
Примерно это я высказала пыхтящему от натуги дядьке. Он выслушал, и давай снова орать:
— Какие, блин, дамочка, жулики этот гроб потащат! Кому он, на фиг, нужен! Мы с Петровичем только за три прейскуранта согласились. И если ты сейчас не отойдешь, никакие, туды-сюды, прейскуранты не помогут. Не удержу.
— Степ, мы идем или не идем? — раздался сверху еще один сдавленный голос, но пожиже. — Чего ты там застрял?
— Да вот дамочка под ногами вертится, — объяснил напарнику Степан. — Боюсь наступить…
— Не верчусь, а стену ищу! — Я судорожно пыталась определить, удастся ли мне протиснуться между стенкой и шкафом. — Вы только немного постойте, не двигайтесь. Давайте я сперва пролезу, а после пройдете.
— Ты, блин, хоть до площадки дай нам его дотащить, а там уж и пролезай куда хочешь… Да назад, назад!
Степан попытался меня отпихнуть, но куда там: я уже ввинтилась в проем. Следующие секунды навсегда испарились из моей памяти.
Очнулась я в углу лестничной площадки от дикой боли в ноге. Где-то поблизости слышались утробные стоны, перебиваемые паническими выкриками Петровича:
— Степа, Степа! Ты где? Живой? Мне тут, туды-сюды, не подобраться. Этой чудовнёй перегородило.
Петрович, беги, блин, к хозяину, — простонал Степа. — «Скорую» и спасателей вызывай. Меня прищемило, а дамочке, по-моему, вообще трындец. Слышь, голоса не подает.
— Нет, я жива, — с трудом удалось выдавить мне. Боль в ноге по-прежнему была адской. И, главное, я уже поняла, что на лодыжке моей лежит шкаф.
— Степа, она жива! — возликовал Петрович. — Гляди, блин, туды-сюды, не убили. Может, «скорую»-то не вызывать?
Степа молчал.
— Степ, Степ, ты где? — по-новой заговорил Петрович.
Я сочла необходимым вмешаться.
— Да вызывайте вы лучше всех скорее! Больно ведь!
— А, да, сейчас! — громко затопотал по лестнице. — Ой, ё-мое, — спохватился он. — А номер квартиры-то какой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29